Политизация ислама как фактор современного политического процесса (на материалах северного кавказа)
На правах рукописи
ЗИНЧЕНКО МАКСИМ СЕРГЕЕВИЧ
ПОЛИТИЗАЦИЯ ИСЛАМА КАК ФАКТОР
СОВРЕМЕННОГО ПОЛИТИЧЕСКОГО ПРОЦЕССА
(НА МАТЕРИАЛАХ СЕВЕРНОГО КАВКАЗА)
Специальность 23.00.02 – Политические институты,
процессы и технологии
Автореферат
диссертации на соискание ученой степени
кандидата политических наук
Краснодар 2010
Работа выполнена на кафедре политологии, социологии и теологии
ГОУ ВПО «Пятигорский государственный лингвистический университет»
| Научный руководитель: | доктор политических наук, профессор Передерий Сергей Васильевич |
| Официальные оппоненты: | доктор политических наук, профессор Косов Геннадий Владимирович кандидат политических наук Шарафутдинова Эльвира Фаритовна |
| Ведущая организация: | Южный научный центр Российской академии наук (г. Ростов-на-Дону) |
Защита диссертации состоится «14» мая 2010 года в 1500 часов на заседании совета по защите докторских и кандидатских диссертаций Д.212.101.11 при Кубанском государственном университете по адресу: 350040, г. Краснодар, ул. Ставропольская, 149, ауд. 231.
С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Кубанского государственного университета.
Автореферат диссертации разослан «13» апреля 2005 года.
| Ученый секретарь Совета по защите докторских и кандидатских диссертаций доктор политических наук, доктор исторических наук, профессор | А.В.Баранов |
I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Актуальность темы диссертационного исследования. На протяжении последних десятилетий мир был свидетелем исламского возрождения, характеризующегося реисламизационными процессами, следствием которых стало беспрецедентное усиление влияния ислама на политические процессы целого ряда стран, в том числе и России.
Обращение мусульман к своей традиционной культуре в поисках духовной опоры, стремление отстоять свою самобытность и свои политические интересы обусловлены глубокими структурными изменениями в социально-политической и культурной жизни современного мира, связанного с крушением биполярной системы и усиливающимися процессами глобализации.
Вместе с тем процесс «возрождения ислама» с самого начала отличался крайне противоречивым и сложным характером. С одной стороны, в нем отразилось элементарное стремление людей, считающих себя мусульманами, открыто исповедовать религию (или просто следовать обрядам) своих предков, не опасаясь при этом преследований, с другой – процессы «возрождения ислама» часто сопровождались применением насилия, в результате чего целые регионы превратились в зоны распространения религиозно-политического радикализма.
Политизация ислама на Северном Кавказе является одной из острейших внутриполитических проблем и для современной России. Об ее актуальности свидетельствуют достаточно частые акты терроризма, совершаемые в Москве, Дагестане, Чечне, Ингушетии и других субъектах федерации, а также связанные с ними выступления главы государства – Президента РФ Д.А.Медведева, который за последние два года неоднократно поднимал вопрос о необходимости стабилизировать политическую жизнь на Северном Кавказе, отличительной особенностью которой стал набирающий с 1990-х гг. силу религиозно-политический экстремизм и терроризм.
Тем не менее, проблема политизации ислама не может и не должна сводиться исключительно к проявлению насилия. Целые государства организуют свою политическую и общественную жизнь в соответствии с исламскими юридическими и моральными нормами, исламские партии получают значительный процент голосов даже в странах с устойчивыми светскими традициями (например, Турция). Политический ислам, и это факт, стал неотъемлемой частью современного политического процесса, как мирового, так и протекающего на региональных уровнях.
Политизация ислама – процесс не просто «возрождения» религии, и уж тем более, не использования религии в политических целях, иначе мы говорили бы о процессе клерикализации политики. Политизация ислама представляет собой попытку переноса части нерешенных социально-экономических и духовно-идеологических проблем в политическую сферу, означает их наивысший накал, обостренную общественную значимость и актуальность, а также неспособность субъектов принятия политико-управленческих решений справиться с ними при помощи общепринятых методов воздействия.
Все это заставляет нас более внимательно подойти к исследованию вопросов политизации ислама на Северном Кавказе, т.к. от того, насколько это явление, связанное с механизмом преобразования неполитических практик в политические, будет осмыслено, зависит возможность стабилизировать ситуацию и обеспечить возможность деполитизировать ислам, вернув его в контекст религиозной сферы.
Степень научной разработанности проблемы. Политический ислам (исламизм) представляет собой форму проявления неполитических явлений в сфере политики. Сложнейший вопрос о соотношении политической и неполитических сфер, об их взаимном влиянии как в аспекте реальной политической жизни, так и в сфере специальных научных исследований поднимается в трудах таких исследователей как: К.Маркс, М.Вебер, Т.Парсонс, К.Шмитт, Р.Арон и др.[1] В последнее время данная проблематика получила широкое обсуждение и в отечественной науке благодаря работам таких ученых как, М.В.Данилов, А.Н.Савельев, А.Макарычев, С.В.Клягин, В.М.Капицин и др.[2]
Теоретические выводы, касающиеся политизации религий, были сделаны на основе классических работ К.Шмитта о «понятии политического» и работ Э.Фёгелина и Х.Линца о политических религиях и тоталитарных идеологиях[3]. Среди работ исследователей, не просто описывающих изолированные процессы политизации различных религий, но и обобщающих этот опыт, делая выводы, которые можно приложить к политизации любой религии, необходимо назвать Э.Абрахамяна, Х.Казанову, Н.Р.Кедци, М.Юргенсмейера, А.В.Митрофанову[4].
Политизации исламского мира и «исламскому фактору» – как на мировом уровне, так и на уровне отдельных стран (Ирана, Алжира, Пакистана и т.д.), посвящена обширная литература, включая работы таких известных российских исследователей как В.Е.Донцов, А.А.Игнатенко, Р.Г.Ланда, А.В.Малашенко, С.А.Модестов, О.Г. Пересыпкин, Д.Сюкияйнен, С.А.Семедов и др.[5]
Исламизм является формой проявления как политических идеологий, так и политических организаций. Организационные аспекты политического ислама могут быть истолкованы в контексте общих теорий организации и политического институционализма (Дж.Гринберг, Р.Бэйрон, Д.Норт, Дж.Марч, Й.Ольсен)[6].
Вклад в изучение политических аспектов ислама внесли зарубежные исламоведы и востоковеды. Среди них – А.Массэ, Г.Э.Грюнебаум, Ф.Роузентал, Д.С.Тримингэм, М.Ходжсон, С.Х.Наср, С.Хантингтон[7]. В своих трудах они ставили цель – проследить историю развития ислама и его отдельных течений, выявить факторы религиозно-политических конфликтов, в том числе способствовавших политизации ислама.
Российское исламоведение имеет давнюю историю и накопило солидные традиции. Его научные школы основаны еще до 1917 года и продолжены В.В.Бартольдом, М.А.Батунским, А.Е.Крымским. Их традиции и достижения развивали А.Е.Беляев, Л.Р.Полонская, Л.И.Медведко, А.Ахмедов. Наиболее важные труды по социальным и политическим аспектам ислама создали Г.М.Керимов, Т.С.Саидбаев, Т.М.Степанянц[8]. Основные усилия исследователей были сосредоточены на роли ислама в истории, философии и политической жизни зарубежного Востока. В их трудах отчасти затрагивались проблемы современной общественной мысли, социального и политического развития исламских стран.
Теоретические аспекты изучения политического ислама являются составной частью исследований социологии религий и взаимодействий политики с конфессиональными учениями. Базовые работы по данным направлениям создали В.И.Гараджа, Т.С.Саидбаев, С.Б.Филатов, Л.Андреева[9]. Гносеологическим, онтологическим и психологическим, социальным основаниям ислама и его отдельных направлений и течений посвящены работы А.А.Игнатенко, З.И.Левин, И.П.Добаев[10].
В ряду современных отечественных ученых, исследовавших различные аспекты мусульманской цивилизации, исламского права, а также политических аспектов данной религии, можно назвать: Г.М.Керимова, Г.В.Милославского, Н.И.Кирея, Ю.Г.Смертина, Г.В.Косова, А.В.Сагадеева[11]. Ряд исследователей движения радикального ислама – А.Ю.Умнов, И.П.Добаев, Р.Г.Ланда[12] указывают на особенности возрождения фундаментальных основ религии – теологические и политические. Если в первом случае речь идет о теории идеального исламского государства, то во втором следует говорить о борьбе фундаменталистов за захват власти насильственным путем и утверждение политической модели государства, основанной на шариате.
Наибольшую актуальность приобрели вопросы, связанные с политизацией ислама на постсоветском пространстве в целом и на Северном Кавказе в частности. В отечественной и зарубежной востоковедной науке продолжается дискуссия о соотношении внутренних и внешних причин соединения ислама и политики. Российские исследователи, которые наиболее активно разрабатывают данную проблематику, (А.А.Игнатенко, Р.Г.Ланда, А.В.Малашенко, Л.Р.Сюкияйнен, И.П.Добаев, Д.Г. Котеленко, И.В.Кудряшова)[13], высказывают противоречивые точки зрения как на сам феномен политического ислама, так и на степень влияния внешнего фактора на политизацию ислама в странах СНГ и на Северном Кавказе.
Исследователи З.С.Арухов, Н.В.Жданов, С.А.Мельков, К.И.Поляков, Э.Т.Шарафутдинова, А.В.Сухов, А.В.Егупов [14] изучают проблему современного политического ислама на различных уровнях (общероссийском, региональном). Социально-политические аспекты ислама в Северо-Кавказском регионе изучали еще в 1970-80-х гг. А.В.Авксентьев, Х.Б.Мамлеев[15]. Важнейшие публикации по современным политическим аспектам ислама на Северном Кавказе, принадлежат И.П.Добаеву, А.В.Малашенко, С.Е.Бережному, Н.М.Емельяновой, В.О.Бобровникову, А.В.Кудрявцеву, А.А.Ярлыкапову, Э.Р.Кисриеву. Эти исследователи создали основы современных научных традиций познания политизированных форм ислама на Северном Кавказе[16].
Несмотря на широкую степень изученности проблемы политизации ислама на Северном Кавказе она все еще продолжает оставаться актуальной и нуждается в дополнительном изучении. Особенно это касается понимания сущности политического ислама и его северокавказской специфики, т.к. до сих пор нет единой точки зрения по этому вопросу. Не менее важным является проблема поиска путей стабилизации регионального политического процесса, направленных на устранение причин появлениях экстремальных форм религиозно-политической деятельности, а не их следствий. Так, сегодня практически отсутствуют научные работы, связывающие феномен политизации ислама на Северном Кавказе с проблемой обеспечения духовной безопасности в регионе, а также с необходимостью выработки идеологического вектора развития государства, отражающего сложную религиозную специфику региона. Автор диссертации надеется внести посильный вклад в исследование данной проблематики.
Объектом диссертационного исследования является политизация ислама.
Предметом диссертационного исследования выступают формы проявления политизации ислама как фактора политического процесса на Северном Кавказе в постсоветский период.
Цель диссертационного исследования – определить специфику и характер влияния политизации ислама на политический процесс на Северном Кавказе с конца 1980-х гг. по настоящее время.
Достижение цели требует решения следующих задач:
интерпретировать «неполитические» факторы политического процесса как объект научного анализа;
дать определение политизации религии, раскрыть ее сущность и причины роста влияния на современные политические процессы;
выявить теоретические и практические аспекты политизации ислама как одной из современных проблем мирового масштаба;
определить роль ислама в динамике современных политических отношений на Северном Кавказе;
раскрыть механизм и выявить инструменты политизации ислама на Северном Кавказе;
выработать предложения по деполитизации ислама как важнейшей основы стабилизации политического процесса на Северном Кавказе.
Хронологические рамки исследования включают в себя период с конца 1980-х по 2010 гг. Определение начального рубежа связано с тем, что именно в это время происходит актуализация идей политического ислама на Северном Кавказе, а также мобилизация оппозиционных движений использующих в своей деятельности исламистскую риторику.
Территориальные рамки исследования. В связи с тем, что политический ислам усиливает свое влияние в России, рамки исследования определены регионом, где этот феномен имеет наиболее выраженный характер. Таковым является образованный 19 января 2010 г. Указом Президента РФ Северо-Кавказский федеральный округ, в состав которого вошли следующие субъекты РФ: Республика Дагестан, Республика Ингушетия, Кабардино-Балкарская Республика, Карачаево-Черкесская Республика, Республика Северная Осетия-Алания, Чеченская Республика, Ставропольский край.
Теоретико-методологическая база диссертационного исследования. В ходе исследования применялся комплекс общенаучных методов и логических процедур, таких как анализ и синтез, индукция и дедукция, восхождение от абстрактного к конкретному, абстрагирование, экстраполяция и т.п. Применялись подходы: системный, компаративный, цивилизационный, аксиологический, а также структурно-функциональный анализ. Применены сценарные методы прогнозирования, а также выводы таких дисциплин, как политическая социология и политическая психология. Теоретико-методологическую базу также составляют теории, концепции зарубежных и российских исследователей в области политизации «неполитических» явлений, политических процессов и политических религий.
Эмпирическая база исследования включает широкий круг источников, выделенных по общности происхождения, содержания и назначения:
- Основные вероучительные источники ислама – Коран и Сунна Пророка, многочисленные труды мусульманских богословов (улемов) и знатоков мусульманского права (факихов), приверженцев различных идейных направлений и течений. Данные источники могут использоваться как умеренными религиозными движениями, так и радикалами. Исламизм является одной из устойчивых тенденций, соперничающих в рамках исламской политической традиции с модернизмом и традиционализмом.
2.Труды средневековых мусульманских богословов. Аль-Ашари разработал мусульманскую схоластическую теологию (калам), которую дополнил и развил аль-Газали[17]. Аш-Шахрастани[18] исследовал мусульманские и другие религиозные и философские учения и секты древности и средневековья, в том числе школы греческой философии, гностицизма языческие верования Средней Азии. Труды средневековых салафитских авторов: Ибн Ханбала, Ибн Таймийи, Аль-Кайима позволяют более отчетливо понять суть их расхождений с преобладающей традицией ислама.
3.Произведения политических деятелей (выступления, газетные и журнальные статьи, брошюры, интервью) характеризуют публичное обоснование идей и действий. Особенно важны работы С.Аль-Фаузана, А.Маудиди, С.Кутба, Р.Хомейни, М.Хатами и других авторов[19]. В частности, Р. Хомейни в 1971 г. издал свою основную работу – «Исламская власть», в которой выдвинул идею теократического государства во главе с высшим теологом, знатоком законов.
4.Публицистика (агитационные материалы, газетные и журнальные публикации) играет важную роль в формировании общественного мнения. Значение публицистики растет благодаря Интернету. Наиболее важную информацию по теме содержат сайты: Совета Муфтиев России, газеты «Дагестанская правда», газеты «Ассалам», «Чеченское общество», «Северный Кавказ», Независимого исламского информационного канала, журналов: «Звезда Востока», «Мусульманский вестник», «Ислам для всех», «Нур-ул Ислам» и сайта Кавказ-центр.[20] Многие сообщения на этих сайтах ярко выражают идеи политического ислама. Они позволяют проанализировать идеологические ценности и стиль аргументации, лозунги исламистов.
5.Статистические материалы (данные социологических опросов Фонда «Общественное мнение», материалы переписей населения в странах СНГ и зарубежного Востока) дают представления о численности и географическом размещении мусульманских общин в странах СНГ, о динамике общественного мнения в отношении ислама. Результаты социологических исследований, проведенных ведущими исследовательскими информационно-аналитическими центрами (Институт социально-политических исследований РАН, Институт социологии РАН, Российский независимый институт социальных и национальных проблем, Сеть этнологического мониторинга и раннего предупреждения конфликтов).
6. Нормативно-правовые акты, принятые органами государственной власти по проблемам стабилизации политического процесса и обеспечения национальной безопасности РФ (Конституция РФ, Федеральный Закон «О противодействии экстремистской деятельности», Федеральный Закон «О борьбе с терроризмом», Федеральный Закон «О свободе совести и о религиозных объединениях», Концепция государственной национальной политики, Стратегия национальной безопасности РФ до 2020 года, Концепция национальной безопасности РФ, Доктрина информационной безопасности РФ и др.).
Научная новизна диссертационного исследования заключается в следующем:
1.Выявлен транзитивный механизм преобразования неполитических практик в политические, на основании чего доказано, что в политической жизни имеет место процесс политизации одних общественных отношений и обратный ему процесс деполитизации других. Выявлены причины, определена природа и установлены направления политизации общественных отношений.
2.Уточнено определение политизации религии, определены его сущностные характеристики, выяснены причины, по которым происходит политизация религии, а также дана классификация религий, представленных в мировом политическом пространстве.
3.В итоге анализа теоретических и практических аспектов политизации ислама в условиях современного глобализирующегося мира определены ведущие направления развития политической мысли в современном исламе; дана интерпретация политическому исламу; показан характер современной интерпретации исламистской догматики.
4.Доказано, что ислам является базовым фактором динамики политических отношений на Северном Кавказе, формирующим особую среду политического взаимодействия, которая испытывает на себе влияние не только межрелигиозных, но и, прежде всего, внутриисламских отношений, обусловленных распространением в регионе радикальной деятельности исламизма.
5.Определен механизм политизации ислама на Северном Кавказе, выделены его этапы, рассмотрены основные инструменты, позволяющие политизировать ислам в регионе и делать его эффективным средством политической борьбы.
6.Обоснована необходимость создания условий для реализации стратегии деполитизации ислама как важного фактора стабилизации политического процесса на Северном Кавказе.
Основные положения, выносимые на защиту:
1.Транзитивные механизмы преобразования неполитических практик в политические находят свое отражение в структуре и динамике политического процесса. В связи с чем в общественно-политической жизни имеет место процесс политизации одних общественных отношений и обратный ему – процесс деполитизации других. Приобретение политического статуса проблемами, изначально таковым не обладавшими, означает их наивысший накал, обостренную общественную значимость и актуальность, а также неспособность субъектов принятия политико-управленческих решений справиться с ней с помощью принятых методов и практик. Специфическим критерием политического, к которому можно свести все политические действия и мотивы, является деление групп на «своих» и «чужих», «друзей» и «врагов». При этом политизация привносит в процедурные аспекты политики некий содержательный контент и тем самым наполняет рутинные политические процедуры реальным содержанием, выполняя важнейшую общественную функцию – позволяет политике и политикам оставаться актуальными и адекватными обществу. Для практического рассмотрения вопроса о политизации конкретных сфер, например религиозной, необходимо очертить круг политизирующихся проблем, обозначить субъектов политизации, осознавших свой политический интерес и характеристики этого интереса, а также подвергнуть тщательному анализу инструментарий политизации.
2.Неоднозначность, сложность и комплексность такого феномена, как религия, должна предостерегать от какого-либо упрощенного толкования ее выражения, особенно когда речь идет о приобретении политического статуса проблемами, изначально имеющими религиозную природу. Современное понимание сущности религии позволяет говорить о ней как о специфическом видении мира, не предполагающем каких-либо конкретных убеждений. Сама по себе религия не может стать непосредственной основой политического действия, для этого необходима т.н. «политическая религия», возникающая в результате политизации обычной религии и представляющая собой ее особую форму, способную обосновывать политическое действие через апелляцию к потусторонним силам. При этом в политической религии нет ничего ущербного или неправильного. Это та же самая религия, но обернувшаяся своей политической стороной, генерацией которой является проблема неудачной модернизации западного типа. Возникающие в результате политические религии можно разделить на три типа: универсальные (всемирные); партикуляристские (национально-этнические); фундаменталистские.
3.В современном мире происходит усиление политической роли ислама как во внутреннем, так и во внешнем развитии целого ряда стран. Данный процесс идет по трем генеральным направлениям, активно борющимся за усиление своего влияния на верующих: традиционализм, модернизм и исламизм. Наиболее активным вариантом выстраивания отношений ислама и политики является исламизм – политический ислам, представляющий собой антизападный и антилиберальный вариант реформизма, объясняя политические явления исключительно через события сакрального мира. Современные идеологи исламизма являются больше интерпретаторами и толкователями наследия ранних исламистов, чем оригинальными мыслителями. Концепция исламского миропорядка направлена на объединение всех мусульман в единое глобальное движение с тем, чтобы создать исламское государство (Халифат). Одним из инструментов достижения указанной цели является джихад. С начала 1990-х гг. исламизм приобрел фундаменталистский характер, для которого процесс борьбы становится важнее результата, поэтому он сегодня представлен многочисленными международными террористическими организациями, главным инструментом религиозно-политической борьбы которых стал терроризм, активно применяемый в большинстве регионах мира, в том числе и на Северном Кавказе.
4.Ислам является традиционным фактором формирования северокавказской идентичности, который в условиях религиозного возрождения стал приобретать инструменталистские черты, выступая ключевым фактором динамики политических отношений. Большинство возникающих на Северном Кавказе противоречий в большей или меньшей степени носили религиозный оттенок, который, в свою очередь, определялся внутриисламской дисфункцией, обусловленной сложной структурой, неоднородностью и противоречивостью традиционного для Северного Кавказа ислама. Традиционный ислам в условиях начавшихся возрожденческих процессов оказался не готов к осознанному сопротивлению чуждому и враждебному вторжению политического ислама, который изначально подразделялся на умеренный и радикальный, но после 1999 года полностью радикализовался. Нарастающее противостояние северокавказских мусульман проходит на фоне опасного военно-политического и идеологического возбуждения ислама во всем мире, вследствие чего в регионе активнейшим образом задействуется внешний фактор. Получивший на Северном Кавказе распространение исламизм скорее отражает модернизационную тенденцию, чем возврат к неким архаическим традициям, и имеет гибридную форму: элементы классического универсалистского исламизма сочетаются в нем с замкнутым, фундаментализмом.
5.Механизм политизации ислама подразумевает применение определенного рода технологии, позволяющей актуализировать политическую составляющую ислама, включая его тем самым в политический процесс. Изначально процессы политизации ислама на Северном Кавказе были спровоцированы во многом утилитарными целями, направленными на решение блока социально-экономических проблем и отражали попытку справиться с процессом постсоциалистической трансформации и модернизации, но со временем они приобрели чисто религиозную основу. Технология, с помощью которой запускается механизм политизации ислама, учитывает природу самого исламизма и опирается главным образом на два инструмента: пропаганду теологии (идеологической доктрины исламизма) и ее практическое воплощение (религиозно-политическую деятельность). Идеологический инструмент политизации ислама включает в себя методику мобилизации социально-политической активности адепта в политическом исламе, а также своеобразную методику аргументации религиозных текстов. В качестве наиболее применяемого практического инструмента политизации ислама, основанного на современном джихаде, выступает религиозно-политический терроризм.
6.Современная российская стратегия по решению «северокавказского вопроса» не дает четкого понимания того, что из себя представляет политический ислам. При этом борьба с религиозно-политическим терроризмом синонимична борьбе с дальнейшей политизацией ислама. Для стабилизации политического процесса на Северном Кавказе необходимо придерживаться стратегии деполитизации ислама. Обеспечить условия для эффективной деполитизации ислама возможно, если проводить грамотную государственную политику, главным объектом которой будет духовно-идеологическое направление, предполагающее в свою очередь решение проблемы обеспечения духовной безопасности и выработки идеологического вектора развития страны, учитывающего традиционную религиозную специфику региона. При этом параллельно должно происходить решение социально-экономических и политических проблем. В обозримом будущем политизация ислама на Северном Кавказе и дальше будет набирать силу, оставаясь постоянно действующим внутрироссийским дестабилизирующим фактором политического процесса.
Теоретическая и прикладная значимость исследования. Положения и выводы диссертации вносят вклад в совершенствование концепций политизации современных религий. Выводы исследования могут быть использованы для повышения эффективности деятельности органов государственной власти и местного самоуправления Российской Федерации по обеспечению межконфессионального мира и согласия, урегулированию этноконфессиональных конфликтов на Северном Кавказе.
Положения и выводы работы могут быть применены в преподавании дисциплин «Политические отношения и политический процесс в современной России», «Государственная политика и управление», а также спецкурсов по проблемам политизации ислама, государственной конфессиональной политики, региональных политических институтов и процессов.
Апробация диссертационной работы. Результаты исследования изложены в выступлениях соискателя на круглом столе «Межконфессиональный диалог в образовательном пространстве» (Пятигорск, 2006 г.), научно-практической конференции «Молодая наука – 2008», V Международном конгрессе «Мир на Северном Кавказе через языки, образование, культуру» (Пятигорск, 2007 г.), научно-практической конференции студентов и молодых ученых «Межэтнические и этноконфессиональные отношения на Юге России: история, современность, перспективы» (2008 г.), молодежной научно-практической конференции «Народы Северного Кавказа в условиях многоязычной поликультурной и поликонфессиональной среды» (Пятигорск, 2008 г.), III Международном конгрессе «Стратегия и инновационные факторы устойчивого развития рекреационных территорий» (Пятигорск, 2008 г.), научно-практической конференции «Взаимодействие государства и религиозных конфессий в современном образовательном пространстве» (Пятигорск, 2009 г.).
По теме опубликовано 16 научных работ, общим объемом 6,4 п.л., в том числе две статьи в ведущих рецензируемых научных журналах, определенных Высшей аттестационной комиссией Минобрнауки РФ.
Диссертация обсуждена, одобрена и рекомендована к защите по специальности 23.00.02. – Политические институты, процессы и технологии на заседании кафедры политологии, социологии и теологии Пятигорского государственного лингвистического университета.
Структура диссертационного исследования. Работа состоит из введения, двух глав, содержащих шесть параграфов, заключения и библиографического списка. Структура работы обусловлена целью и задачами исследования, а также реализует проблемно-логический принцип.
II. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ
Во введении обосновывается актуальность темы, рассматривается степень научной разработанности проблемы, характеризуются объект и предмет диссертационного исследования, определяются его цель и задачи, оценивается теоретико-методологическая и эмпирическая основа диссертации, указываются элементы научной новизны, формулируются основные положения, выносимые на защиты, освещается теоретическая и практическая значимость исследования и его апробация, характеризуется его структура.
В первой главе «Политизация религии: теория и методология исследования проблемы» состоящей из трех параграфов, разрабатывается концептуальная основа диссертационного исследования, обосновывается базовый понятийно-категориальный аппарат диссертации, раскрываются теоретические и методологические аспекты политизации как важного фактора современного политического процесса.
Первый параграф первой главы ««Неполитические факторы» политического процесса как объект научного анализа» посвящен исследованию транзитивных механизмов преобразования неполитических практик в политические, что находит свое отражение в структуре и динамике политического процесса.
Для того, что бы разобраться в сути обозначенной проблемы, автором рассмотрены основные подходы к интерпретации категории «политический процесс». Среди наиболее известных концепций были проанализированы такие как: «структурно-функциональный» (связан с именами Т.Парсонса и Р.Мертона); «поведенческий» (Ч.Мэрриам, Г.Лассуэлл, Дж.Кетлин); «конфликтный» (Р.Дарендорф и Л.Козер); «концептуальный» (А.Фальминский) и др. Опираясь на данные подходы, а также, учитывая мультипарадигмальный характер современной политологии, под политическим процессом целесообразно понимать трансформацию элементов политической системы, связанную с ситуацией «конфликт-консенсус», породить которую могут различные факторы (например, экономические, экологические, этнические и др.), что позволяет говорить об экополитическом, этнополитическом и т.п. процессах.
Исходя из этого, можно утверждать, что в общественно-политической жизни имеет место процесс политизации одних общественных отношений и обратный ему – процесс деполитизации других. При этом приобретение политического статуса проблемами, изначально таковым не обладавшими, означает их наивысший накал, обостренную общественную значимость и актуальность, а также неспособность субъектов принятия политико-управленческих решений справиться с ней с помощью принятых методов и практик. Политизация «неполитических» явлений, таким образом, означает перетекание проблемы из какой-либо иной социальный сферы в политическую, что в той или иной степени влияет на структуру и динамику текущего политического процесса, а также поднимает вопрос о соотношении политического и неполитического.
Сделанный анализ теоретических подходов к пониманию политического позволяет зафиксировать то, что долгое время оставалась вне исследовательского внимания, как в классических политических текстах, так и в современных концепциях. Речь идет не только о вполне очевидной «прозрачности» границ между общественными подсистемами, но и о том, что их взаимное влияние на уровне механизмов взаимодействия общественных подсистем меняет суть самих подсистем. Это связано со специфическим критерием политического, к которому можно свести все политические действия и мотивы. Вслед за К.Шмиттом, автор исходит из того, что любые отношения между группами людей становятся политическими тогда, когда другая группа начинает восприниматься в категориях «свои» и «чужие», «друзья» и «враги». Данные категории и есть тот самый критерий политического, подобно тому, как «прекрасное» и «безобразное» являются критерием эстетического, «выгодное» и «невыгодное» – экономического, «доброе» и «злое» – религиозного и т.п. При этом политическое может извлекать свою силу из различных сфер человеческой жизни, т.к. все «неполитическое» является потенциальным ресурсом политики, для чего и политизируется.
Можно выделить три наиболее очевидные причины политизации. К первой из них относится невозможность решения проблемы традиционными способами (экономическими, административными, правовыми). Это происходит тогда, когда общество сталкивается с явлением, ранее не известным, и для которого не выработаны управленческие процедуры. Ко второй причине политизации «неполитических» явлений относится высокая общественная значимость проблемы, которая выводит ее сразу на политический уровень, минуя генетически предназначенную ей социальную сферу. Все дело в масштабности происходящих событий. В качестве третей причины выступает искусственная политизация, вызванная усилиями различных социально-политических субъектов, которые выводят на политический уровень проблемы, по сути своей не обладающие необходимым политическим «зарядом», но выгодные с точки зрения получения политических дивидендов. В отличие от предыдущих двух причин, которые можно обозначить как органические или спонтанные, при искусственной политизации имеется рациональная цель перевода проблем из неполитических сфер в политическую. Аналогичным, но противоположным образом формируются причины деполитизации.
Политизация наполняет рутинные политические процедуры реальным содержанием, выполняя важнейшую общественную функцию – позволяет политике и политикам оставаться актуальными и адекватными обществу. Соответственно, изучение процессов политизации и деполитизации, их механизмов и агентов представляется важной научной политологической задачей, а научное объяснение политического позволяет выполнять важную предикативную функцию политологии, связанную с установлением отношения ее предметного поля с реальной действительностью. И, несмотря на то, что генетическим предметом политологии традиционно являются вопросы государства и власти, а объектная область ограничена собственно политической сферой жизни общества, изменчивость таких базовых категорий политологии, как «политика», «власть», «государство», «суверенитет» ставит вопрос о новом понимании политической сферы, что позволяет говорить о необходимости расширения предметно-объектной области политологии и поиска новых объяснительных моделей. При этом для практического рассмотрения вопроса о политизации конкретных сфер, например религиозной, необходимо очертить круг политизирующихся проблем, обозначить субъектов политизации, осознавших свой политический интерес и характеристики этого интереса, подвергнуть тщательному анализу инструментарий политизации, а также, используя методы сценарного прогнозирования определить возможные последствия влияния «неполитических» факторов на политический процесс.
Во втором параграфе первой главы «Политизация религии: понятие, сущность, причины появления» дается определение такому явлению современной политической жизни как политизация религии, определяется его сущность, а также выясняются причины, по которым обычная религия трансформируется в «политическую».
Автор исходит из того, что неоднозначность, сложность и комплексность такого феномена, как религия, должна предостерегать от какого-либо упрощенного толкования ее выражения, особенно когда речь идет о приобретении политического статуса проблемами, изначально имеющими религиозную природу. Современное понимание сущности религии позволяет говорить о ней как о специфическом видении мира, не предполагающего каких-либо конкретных убеждений. При этом «маркером» религиозного сознания выступает убежденность не только в том, что сакральный мир существует, но и в том, что события земного мира являются отражением сакральных событий или несут в себе сакральный смысл. Именно этот сакральный смысл делает мирские события по-настоящему реальными, в силу чего религия становится тотальным мировоззрением, определяющим образ жизни человека, политическое устройство общества, экономическую жизнь, базовые ценности культуры и т.д.
Сама по себе религия не может стать непосредственной основой политического действия, а большинство политических режимов, установленных на основе религии, являются не теократическими в буквальном смысле, а идеократическими. Для осуществления же политической деятельности необходима т.н. «политическая религия», которая возникает в результате политизации «чистой» религии. При этом политизация религии – это не использование религии в политических целях (в этом случае необходимо употреблять термин «клерикализация политики»), а процесс «проявления» политической составляющей религии, которая имеется у всех религий.
Политическая (политизированная) религия может быть рассмотрена как особая форма религии, обосновывающая политическое действие через апелляцию к потусторонним силам. При этом опасность ее заключается не в том, что она «искажает правильную» догматику, а в том, что переводит религиозные отношения в плоскость политической дихотомии «свой-чужой», «друзья-враги», открывая тем самым путь для ксенофобий и религиозно мотивированного насилия.
Генерацией современного процесса политизации религии является проблема неудачной модернизации западного типа и стремление на этой почве осуществить модернизацию на другой основе (например, вместо западной ориентации на удовлетворение личных потребностей, ориентироваться на потребности общества и государства). Поэтому политизация религии характеризуется не возвращением в прошлое и не консервацией архаических элементов настоящего, а стремлением провести удачную модернизацию общества в самом широком смысле (от экономической до социальной и политической). Причинами же неудачной модернизации являются т.н. «кризисы развития» (кризис идентичности, распределения, легитимности, проникновения, участия), которые обусловили и появление религиозно-политических движений и успешное завоевание ими массовой поддержки.
Однако социально-экономические причины, достаточно полно обрисованные в научной литературе, необходимы, но не достаточны для начала политизации религии. При прочих равных социально-экономических условиях необходим еще один элемент: религиозно-политические движения возникают там, где в последние десятилетия (вне зависимости от отдаленного прошлого) значительная часть населения характеризуется религиозностью. Таким образом, социально-экономические и политические причины определяют, возможна ли вообще в принципе в данном обществе политизация религии, а наличие религиозности – произойдет ли политизация в данный исторический момент.
Опыт политизации различных религий (ислама, католичества, протестантизма, индуизма и других) показывает, что политизация всегда сопровождалась появлением сети альтернативных общественных институтов, имеющих двойное назначение. Во-первых, они выполняют многие социальные значимые функции государства, а во-вторых – служат центрами пропаганды и организации политической деятельности. При благоприятных обстоятельствах альтернативные социальные институты (учебные заведения, больницы, фонды материальной поддержки и др.) становятся плацдармом для захвата политической власти.
Все политические религии можно разделить на три типа: политические религии универсального (всемирного) характера; политические религии партикуляристского (национально-этнического) характера; политические религии фундаменталистского характера. Политические религии универсального характера ставят своей целью религиозное спасение всего человечества. Они исходят из предпосылки, что современный мир погряз во зле (мировая апостасия или богоотступничество), но надеются, что им удастся вернуть его на путь истины. Политические религии партикуляристского характера возникают на базе этнических (племенных) религий, имеют свои политические версии, ставящие целью создание этнически и религиозно однородных государств. Политические религии фундаменталистского характера являются своеобразным соединением черт универсализма и партикуляризма. Как и представители универсализма, фундаменталисты мыслят в терминах глобального мира, но их «глобус» сужается до рамок небольшой группы «избранных». Несмотря на то, что существуют аполитичные фундаменталисты, значительная их часть пытается вести с отступившим от Бога миром политическую борьбу, методами которой часто становятся такие формы религиозно-политической деятельности как экстремизм и терроризм.
В современных политических отношениях происходит активная политизация религии по всем трем типам (хотя и в разной степени) и судя по всему, данная тенденция будет только усиливаться. Сказанное особенно справедливо, для политической религии ислама – исламизма, который стал реальной политической силой, оказывающей решающее воздействие на массовое сознание, морально-этические, культурные, социально-экономические, особенно политические проблемы развития в разных частях мира, определяя тем самым характер как регионального, так и глобального политического процесса.
В третьем параграфе первой главы «Проблема политизации ислама в современном мире: вопросы теории и практики» анализируется теоретические и практические аспекты политизации ислама в условиях современного глобализирующегося мира.
Усиление политической роли ислама, как во внутреннем, так и во внешнем развитии целого ряда стран позволяет говорить о неком возрожденческом движении ислама почти всемирного масштаба, которое происходит по трем генеральным направлениям, активно борющихся за усиление своего влияния на верующих: традиционализм, модернизм и исламизм (политический ислам). Наиболее активным вариантом выстраивания отношений ислама и политики является исламизм – политический ислам, представляющий собой антизападный и антилиберальный вариант реформизма, объясняющий политические явления исключительно через события сакрального мира.
Политический ислам представляет собой союз теологии и политики (теории и практики). Они находятся в диалектическом единстве: политическая практика вторична по отношению к теологии, но формы этой практики заставляют изменять теологию. При этом идеология политического ислама представляет собой набор определенных концепций, которые могут произвольно использоваться для конструирования конкретной идейной позиции. Многообразие источников концепций служит доказательством постмодернистской природы исламизма.
Рассматривая политический ислам, имеет смысл уйти от жесткого разграничения между суннизмом и шиизмом. Преодоление этого разделения, также как разделения суннитов по мазхабам – одна из основных задач исламистов. Они стремятся вернуться к исламу времен Пророка, не знавшему современной раздробленности. Единственное различие, имеющее значение – это различие между умеренным исламизмом (с которым современные государства могут уживаться) и радикальным (оппозиционным вплоть до использования экстремизма, терроризма и восстаний). Умеренные исламисты действуют через легальные политические институты. Они не ломают систему, но трансформируют ее «под себя», стремясь занять внутри нее стабильное место. Радикалы же ведут борьбу за смену системы. Остальные различия не имеют особого значения, косвенным доказательством чему является тот факт, что сами исламисты легко преодолевают их.
Несмотря на то, что все теоретики политического ислама вынуждены были создавать теории «построения исламизма в одной стране» (по аналогии с «построением социализма»), они не оставляли идею создания мировой уммы – единого религиозно-политического сообщества, объединяющего все человечество. Концепция исламского миропорядка направлена на объединение всех мусульман в единое глобальное движение с тем, чтобы создать исламское государство (Халифат). Одним из инструментов достижения указанной цели является джихад (вооруженная война за веру). Учитывая то, что «джихад» является «важным долгом каждого мусульманина во все времена», он должен стать существенным элементом панисламизма, основополагающими принципами которого являются: «во-первых, отказ от привнесенных концепций в силу их отчужденности от исламского общества и непригодности для него; во-вторых, подтверждение основного принципа (панисламизма) – ислам верен для любого места и времени».
Обозначив прорыв в этом направлении Иранская (шиитская) революция (1979 г.) привнесла в суннитский мир идею победы политического ислама. Тем не менее, экспорт иранской революции в суннитские государства не всегда был успешным, что со временем привело к разочарованию не только в панисламистском проекте, но и в возможности постепенной исламизации исторически мусульманских государств. Некоторые авторы даже стали полагать, что происходившие процессы ознаменовали поражение или провал исламизма. Однако смягчение позиций крупных исламистских движений и их интеграция в своеобразную форму национализма открыли нишу для нового типа радикализма, который с начала 1990-х гг. приобрел фундаменталистский характер.
«Новый исламизм» стал исходить из того, что человечество живет под властью Даджаля (антихриста). Все, что может сделать авангард «избранных» – вести партизанскую войну и наносить точечные удары по миру джахилийи (богоотступничества). При этом «новый исламизм» не отменяет «старый» – они сосуществуют, иногда сотрудничая, а иногда враждуя, несмотря на то, что исламистский идеал остается прежним: создание всемирной уммы. Но процесс борьбы становится для исламистов новой волны важнее результата, поэтому он (в его радикальном варианте) сегодня представлен многочисленными международными террористическими организациями, главным инструментом религиозно-политической борьбы которых, стал терроризм.
Несмотря на то, что исламизм образует небольшой сегмент исламского интеллектуального и политического спектра, его значение определяется воинственностью и готовностью исламистов к насильственным действиям, в том числе к крупным террористическим акциям.
Сегодня политический ислам бурно переживает свое «второе рождение», стремительно распространяя свое влияние практически на всех континентах и в большинстве странах мира, в том числе и в России, особенно на Северном Кавказе, где он стал значимым элементом социально-политической жизни.
Во второй главе «Современная политическая практика ислама на Северном Кавказе» состоящей из трех параграфов, анализируются источники и характер политизации ислама на Северном Кавказе, определяются основные направления деполитизации ислама как основы стабилизации политического процесса, протекающего в регионе.
В первом параграфе второй главы «Ислам как базовый фактор динамики политического процесса на Северном Кавказе» рассматриваются источники, характер и тенденции влияния ислама на политический процесс в регионе Северного Кавказа.
Как установлено, ислам является традиционным фактором формирования северокавказской идентичности, который, в условиях религиозного возрождения, начавшегося незадолго до распада СССР, стал приобретать инструменталистские черты, выступая ключевым фактором динамики политических отношений. Местные элиты, особенно в субъектах с преобладающей или высокой долей мусульман стали активно использовать «исламский фактор» для обеспечения политического доминирования своих клановых образований. Данное явление может быть определено, как клерикализации ислама, т.е. использование религии для достижения политических интересов.
Обращение к исламу тех или иных группировок фактически есть обращение к «своему» исламу, который и выдается за «истинный». Именно поэтому абсолютное большинство социальных, политических, экономических и этнических противоречий, кульминацией которых стала война в Чечне, в большей или меньшей степени носили религиозный оттенок, который, в свою очередь, определялся не столько межрелигиозным противостоянием между православием и исламом, сколько внутриисламской дисфункцией, обусловленной сложной структурой, неоднородностью и противоречивостью традиционного для Северного Кавказа ислама, представленного в регионе с одной стороны ДУМами (официальный ислам), а с другой многочисленными суфийскими тарикатами (народный ислам).
Учитывая, что традиционный ислам был сильно ослаблен всем предшествовавшим историческим развитием, в условиях начавшихся возрожденческих процессов он попросту оказался не готов к осознанному сопротивлению чуждому и враждебному идеологическому вторжению. Поэтому не удивительно, что в связи со слабостью традиционного ислама зону его влияния постоянно пытались и пытаются сузить иные субъекты, вступающие в политический процесс под «зелеными знаменами ислама».
Все субъекты подобного плана можно разделить три группы. Первая группа представлена институциализированными организациями, вписавшимися в существующий спектр политических влияний (например, «Исламская партия возрождения» (ИПВ), «Исламская партия России» (ИПР), «Союз мусульман России» (СМР), общероссийские общественно-политические движения «Hyp» и «Рефах», общероссийский общественно-политический блок «Меджлис» и др.). Второй группой, объективно противостоящей традиционалистам на Северном Кавказе, выступили национальные движения и организации (например, «Конгресс народов Кавказа» (КНК), «Общенациональный конгресс чеченского народа» (ОКЧН), «Международная черкесская ассоциация» (МЧА), «Конгресс кабардинского народа» (ККН), «Национальный совет балкарского народа» (НСБН), «Демократический джамаат», «Бирлик», «Тенглик» и многие др.). Однако в последние годы обе эти группы серьезно утратили свои позиции, что объясняется, как реально протекающими политическими процессами, так и прохождением пика этнической мобилизации.
Третьей наиболее опасной группой оппонентов и антагонистов традиционному исламу в регионе стал вызов исламского радикализма, идеалом которого явилась шариатизация общественной жизни, т.е. достижение религиозных целей путем политической борьбы. Тем самым неоваххабизм из теологической доктрины превратился в актуальную проблему современной политической жизни Северного Кавказа.
Несмотря на то, что первые группы «исламистов» появились на Северном Кавказе еще в 70-х гг. XX века в виде небольших по формату подпольных групп единоверцев, с началом 1990-х гг. ваххабитское движение стало массовым. Выйдя из подполья, ваххабиты стали активно разворачиваться. Этот процесс был резко усилен в ходе первой чеченской кампании (1994 – 1996 гг.), вследствие участия на стороне бандформирований многочисленной прослойки зарубежных «моджахедов», а также отдельных представителей других северокавказских республик. Именно с появлением салафитов принято связывать начало процесса политизации ислама на Северном Кавказе и превращение ислама в орудие политической борьбы.
Вместе с тем, совокупно, движение неоваххабитов на Северном Кавказе до начала второй чеченской кампании (1999 г.), как и в других исламских государствах, не отличалось монолитностью, а подразделялось на умеренное и ультрарадикальное направления, несмотря на то, что конечная цель у них все же была одна – исламизация всего мусульманского населения и создание на территории Северного Кавказа независимого исламского государства – Халифата («от моря до моря»). Однако «умеренные» больше значения придавали осуществлению мусульманской пропаганды (исламского призыва, или даава), стремились максимально увеличить численность своих сторонников и таким образом прийти к власти. В свою очередь «радикалы» были готовы не только психологически, но и организационно к открытой конфронтации, вплоть до вооруженной борьбы во всех ее формах с властями. Причем эта борьба всегда представлялась и до сих пор представляется в качестве джихада – открытой войны с «неверными».
Ситуация с «ваххабизацией» северокавказских регионов резко изменилась после начала второй чеченской кампании, начатой в августе 1999г. В результате было загнано в подполье и умеренное крыло ваххабитов, что в свою очередь способствовало их полной трансформации в ультрарадикальную форму, как во взглядах, так и на практике. Поражение сепаратистов в Чечне, распыление салафитского движения в других республиках Северного Кавказа трансформировало «сопротивление» частично в «партизанщину», частично в мобильные, террористические группировки. Экстремистский джихад со всей неумолимостью растекался по всему региону.
В результате преобладающий в настоящее время в регионе традиционалистский тип религиозного сознания верующих, особенно в предгорной и горной зонах северокавказских республик стал явно тяготеть к фундаментализму, что нашло выражение в желании большого количества людей жить в исламском государстве по сакральным законам шариата. В ситуации системного кризиса элементы фундаменталистского сознания верующих явились благодатной почвой для дальнейшего развития на их базе радикального исламского (салафитского, или неоваххабитского) сознания. Вместе с тем, политизация ислама стала возможной вследствие того, что северокавказское общество не было настолько секуляризованным, как общество центральных регионов России.
Автор полагает, что политический ислам на Северном Кавказе скорее отражает модернизационную тенденцию, чем возврат к неким архаическим традициям. Что же касается его типа, то он имеет гибридную форму: элементы классического универсалистского исламизма сочетаются в нем с замкнутым, ксенофобическим фундаментализмом. При этом универсалистский исламизм является для Северного Кавказа эндогенным явлением, так как возник на основе имевшихся экономических, политических и идейных предпосылок. Фундаментализм (ваххабизм) – явление экзогенное, которое, тем не менее, смогло частично вытеснить, а частично включить в себя движение классических исламистов.
Следует отметить, что нарастающее противостояние некоторой части северокавказских мусульман проходит на фоне опасного военно-политического и идеологического возбуждения ислама во всем мире, вследствие чего в регионе активнейшим образом задействуется внешний фактор. С одной стороны, его наличие объясняется включением Северного Кавказа в глобальный исламский идеологический проект, представляющий собой один из вариантов ответа исламской политической мысли на вызов западных политических, экономических, моральных и иных представлений. С другой стороны, наличие внешнего фактора объясняется геополитическими претензиями ряда мировых политических акторов, отстаивающих свои собственные мегапроекты по конструированию «больших пространств» на Кавказе. Среди них особо выделяются три, представляющих наибольшую угрозу геополитическим интересам России в регионе: американский (глобализм), туранский (Турция) и арабо-исламский (Саудовская Аравия). При этом, для достижения поставленных в этой глобальной войне целей главной мишенью становится полирелигиозное общество Северного Кавказа, а в качестве главного инструмента используется политизация ислама.
Сегодня, политизация ислама в ее фундаменталистско-универсалистском варианте продолжает оказывать свое негативное влияние на характер и динамику политического процесса в регионе. При этом, северокавказский исламизм склоняется исключительно к радикальным методам ведения политической борьбы. Но для того, чтобы выработать эффективную стратегию противостояния этому социально-опасному явлению, необходимо изучить механизм и инструменты, позволяющие осуществлять политизацию ислама.
Во втором параграфе второй главы «Механизм и инструменты политизации ислама на Северном Кавказе» анализируется механизм политизации ислама в северокавказском регионе, а также инструменты, с помощью которых политизация становится возможной.
Под механизмом политизации автор понимает технологию, позволяющую придать изначально «неполитическому» явлению статус политической проблемы. В случае с политизацией религии (ислама), речь идет о технологиях позволяющих актуализировать политическую составляющую религии (ислама), включив ее, тем самым, в политический процесс.
Механизм политизации ислама на Северном Кавказе может быть разбит на восемь этапов: появление в регионе «ваххабитских» вербовщиков, оказывающих финансовую помощь исламским организациям; внедрение в традиционные религиозные структуры, с последующим занятие видных мест; формирование небольшой общины – «джамаата», участники которого проходят курсы обучения в иностранных лагерях ваххабитов; развитие на базе джамаата сепаратистского или оппозиционного движения; организация диверсионной деятельности, направленной на эскалацию возможно более острого военного конфликта; захват власти, которая переходит к шуре (совету) амиров; в случае неудачи, организация затяжной партизанской войны; мобилизация всех сил для распространения неоваххабизма на соседние территории.
Как правило, технология, с помощью которой запускается механизм политизации ислама, учитывает природу самого исламизма, и опирается главным образом на два инструмента: – пропаганду теологии (идеологической доктрины исламизма) и ее практическое воплощение (религиозно-политическую деятельность).
Идеологический инструмент политизации ислама включает в себя методику мобилизации социально-политической активности адепта в политическом исламе, а также своеобразную методику аргументации религиозных текстов. Так, мобилизационная методика религиозно-политической деятельности исламистов связана с конституированием доктринальных направлений радикального толка, осмысление которых позволяет выявить механизм социально-политической мобилизации, имеющий место в политическом исламе. Суть вопроса заключается в том, что в политическом исламе существует богатая традиция использования религиозно-мировоззренческих конструктов в социально-политической практике, когда доктринальные предписания встраиваются в контекст целей и задач текущей политики, то есть фактически используются в качестве идеологем.
Спецификой такой мобилизации служит своеобразное растворение индивидуального начала в общине единоверцев, общине как реально существующей форме коллективизма, так и общине как духовной, политико-идеологической ассоциации. При этом именно в радикализме достигает своего пика своеобразный «феномен представительства», когда сама община персонифицируется в её авторитетах, они представляют её и в сакральном, и в политико-практическом плане.
Функционирование ваххабитских общин на Северном Кавказе имеет свои структурные особенности. Ваххабитская община, именуемая своими членами джамаатом, невелика по размеру. Крупные джамааты, насчитывающие от 200 до 2000 человек чрезвычайно редки и встречаются лишь в Чечне, Дагестане, Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкессии. Небольшие размеры делают ваххабитские общины более управляемыми и мобильными, что весьма полезно в условиях партизанской войны. Лидер джамаата обычно именуется амиром (эмиром) и сочетает в себе всю полноту и политической и духовной власти. Особое внимание уделяется миссионерской работе среди мусульманского духовенства, чиновников, военнослужащих, юристов и журналистов. Внутренняя жизнь джамаата строится по стандартной для тоталитарной секты модели, главным элементом которой являются общие молитвенные собрания. Помимо собственно молитвы, на данных собраниях изучается специальная литература, призванная поддерживать на надлежащем уровне мотивацию членов общины.
Для дискредитации противников ваххабитами используются все доступные способы – сбор и распространение слухов, раздача специальной литературы и листовок, подготовка заказных материалов в прессе и прямые провокации. Особое внимание уделяется работе в сети Интернет, где большая часть сайтов мусульманской тематики уже контролируется ваххабитами и их союзниками. Наиболее грамотные амиры создают специальные структуры прикрытия – фонды, учебные заведения или правозащитные организации, которые резко повышают результативность их работы. Костяк джамаатов составляют грамотные и обеспеченные люди, выходцы из элит мусульманских народов: студенты, аспиранты, ученые и др.
Методика аргументации ваххабитов заключается в подтверждении выдвигаемого положения той или иной цитатой, буквально вырванной, выхваченной из Корана или Сунны и призванной подтвердить оделенный тезис автора. В то же время, в ортодоксальном исламе задача улемов при составлении комментариев к священным источникам состоит в том, чтобы осмыслить суть того, что именно Создатель счёл нужным довести до людей в Коране и Сунне Пророка, а не в том, чтобы использовать цитаты из них для подкрепления собственных идей и домыслов. При таком методологическом подходе ваххабитов к сакральным текстам у их сторонников создается впечатление в истинности достигаемых с помощью манипулирования выводов, в то время как зачастую реально устанавливается частичное или даже полное несовпадение смысла провозглашаемого ваххабитского положения и цитаты из Корана или Сунны. Сказанное особенно характерно для двух системообразующих положений ваххабитской доктрины – обвинения в неверии (такфир) и священной войны за веру (джихад). Паразитируя на этих общеисламских понятиях, ваххабиты искажают их суть до неунаваемости.
Практическая деятельность северокавказских исламистов носит опасный характер и связана с концепцией джихада, в узком понимании ваххабитов, обозначающей войну со всеми ради достижения победы своих идеалов. Такой джихад представляет собой вооруженную борьбу против всех, кто препятствует распространению ваххабитского учения и его монопольному господству, а его целью является борьба с «врагами ислама» («многобожниками», «отступниками» и «лицемерами»). В качестве наиболее применяемого практического инструмента политизации ислама, основанного на современном джихаде, выступает религиозно-политический терроризм.
Для террористического движения на Северном Кавказе стали характерны такие черты современного терроризма как: интернационализация связей; диффузный характер нападений; транслитерация; суицидный метод; переплетение с другими дезорганизующими факторами, способствующими уничтожению и деградации человеческих ресурсов, – организованной международной преступностью, наркотрафиком, работорговлей; активное использование достижений в области науки и техники, высоких технологий; наличие у современного терроризма доктринальных основ (собственной идеологии); сетевой принцип организации – «паутина терроризма».
Религиозные радикалы, действующие на Северном Кавказе, категорически отказываются воспринимать провозглашаемый ими джихад как политический экстремизм или терроризм. В результате многочисленные террористические акции, осуществляемые исламистами в регионе и интерпретируемые ими в качестве «священной войны за веру», создали новую, совершенно нетерпимую для северокавказского общества ситуацию, когда ваххабитская проповедь джихада, позволяет переступать через общечеловеческий моральный запрет на убийство невинных людей, определяемых «врагами ислама».
Сложившаяся на Северном Кавказе ситуация серьезно угрожает национальной безопасности России. При этом борьба с религиозно-политическим терроризмом стала синонимична борьбе с дальнейшей политизацией и радикализацией ислама и является обязательным условием стабилизации политического процесса на Северном Кавказе, но этого, как представляется, можно добиться, только деполитизировав ислам.
В третьем параграфе второй главы «Деполитизация ислама как основа стабилизации политических отношений на Северном Кавказе» вырабатываются направления по деполитизации ислама как важнейшей основы стабилизации политического процесса на Северном Кавказе.
Проведенный анализ современной российской стратегии по решению «северокавказского вопроса» показал, что в настоящее время отсутствует четкое понимание того, что из себя представляет политический ислам, несущий для страны и общества террористическую угрозу. Как правило, террористов идентифицируют исключительно как уголовный элемент. Между тем, как удалось установить, религиозно-политические движения ставят религию выше политики. Если в ходе борьбы с проявлениями религиозно мотивированного насилия этот факт не учитывать, любая борьба с ним будет обречена на поражение.
Представляется, что борьба с религиозно-политическим терроризмом синонимична борьбе с дальнейшей политизацией ислама, особенно в его радикальных формах. И здесь необходимо придерживаться стратегии деполитизации ислама как основы стабилизации политического процесса на Северном Кавказе. При этом под деполитизацией понимается потеря проблемой, изначально имеющая неполитическую природу, но в результате высокой общественной значимости политизированная, своего политического статуса и перевода ее в генетически предназначенную для нее сферу. В случае с религией, речь идет о создании условий, при которых актуальность проявления политической составляющей религии в любых вариациях исчезнет, а все вопросы будут разрешаться исключительно в рамках религиозного процесса.
Автором выделены следующие условия, которые могут способствовать деполитизации ислама на Северном Кавказе:
1.Нахождение эффективных средств решения проблем вызывающих политизацию ислама (актуализирующих политическую составляющую ислама) в ее радикальном варианте на уровне иных социальных подсистем (социальной, экономической, правовой, религиозной и др.).
2.Снижение актуальности и высокой общественной значимости проблем, вызывающих политизацию ислама на Северном Кавказе, и возвращение их на генетически предназначенный уровень – в религиозную сферу.
3.Блокирование возможностей применения политических технологий, направленных на искусственную политизацию ислама в условиях Северного Кавказа, как внутри-, так и внешнеполитическими акторами политического процесса, участвующих в перегоне проблемного поля из религиозной сферы в политическую.
Обеспечить условия для эффективной деполитизация исламизма на Северном Кавказе, с учетом выдвинутых положений, возможно, если проводить грамотную государственную политику, главными направлениями которой будут: политико-правовое; административно-силовое; социально-экономическое; духовно-идеологическое. При этом наиболее важным является последнее направление, что обусловлено, во-первых, природой исламизма, согласно которой его политическая практика, оказывающая влияние на политический процесс базируется на идеологической основе; во-вторых – наличием в стране и регионе острого духовно-идеологического кризиса, что само по себе является причиной политизации и радикализации религии.
Как представляется, духовно-идеологическое направление в решении проблемы политизации ислама и стабилизации политического процесса на Северном Кавказе, должно исходить из необходимости обеспечения духовной безопасности в северокавказском обществе, а также, из важности скорейшего выбора идеологического вектора развития государства, отражающего сложную социальную специфику региона и позволяющего безболезненно согласовывать всю совокупность государственных, общественных и личных интересов.
При этом под духовной безопасностью понимается специфическая составная часть национальной безопасности, «включенная» во все ее виды и представляющая собой состояние личности, общества и власти, обеспечивающее их нормальное взаимоувязанное существование и функционирование, а также созидательное цивилизационное развитие сложившегося религиозного образа жизни. С другой стороны, – это процесс сохранения и позитивного видоизменения идей, идеалов, ценностей, норм и традиций, господствующих в обществе, разделяемых массами людей и властными структурами в целях социального воспроизводства, гарантирующего устойчивость вектора, преемственность и динамику общественного развития. Духовная безопасность включает в себя обеспечение информационной безопасности и религиозной безопасности.
Не менее важной проблемой является скорейший выбор идеологического вектора развития России. В случае с исламизмом это обусловлено, тем, что политический ислам – это, прежде всего, идейный вызов, ответ на который необходимо дать именно в идеологии (даже в теологии, потому что идеология политического ислама одновременно является теологией), в свою очередь, способной предложить и обосновать мирную практику политических отношений.
В настоящий момент существует несколько вариантов такого ответа. Интересно, что все они исходят от интеллектуалов Поволжья или Центральной России; Северный Кавказ, похоже, пока не может самостоятельно выработать какой-либо альтернативы политическому исламу в фундаменталистской версии. Среди них: «евроислам», «русский ислама» и «евразийство». Последнее, является наиболее удачным и реальным духовно-идеологическим и религиозно-политическим проектом, способным не только эффективно противостоять агрессии исламистов, но и сплотить полирелигиозное российское общество на Северном Кавказе. Несмотря на то, что евразийство – религиозный концепт, возникший на основе православия, он неоднократно подтверждал свою высокую консолидирующую способность, положительным моментом, которой является стремление к союзным отношениям ислама и православия, к сохранению единства России как уникального культурного мира и политического образования. Разумеется, следует помнить, что разные политические силы могут подразумевать под «евразийством» разные вещи. Сами по себе евразийские идеи действительно обладают большим потенциалом в качестве возможной альтернативы радикальном исламизму. Однако евразийская концепция нуждается в дополнительном осмыслении и переработке, в том числе, со стороны мусульманских мыслителей.
Справедливо уделяя первоочередное внимание преодолению духовно-идеологического вакуума, как стратегическому направлению, способному деполитизировать ислам, все же не стоит забывать и о решении социально-экономических и политических проблем региона. Среди наиболее острых можно выделить: обеспечение занятости населения и достойной заработной платы, полный объем социальных услуг, право на образование, а также право на участие в процессе принятия политических решений. Самым главным препятствием на этом пути является, поразившая российское общество системная коррупция и клановый характер политики.
Завершая работу, автор делает прогноз, о том, что политизация ислама на Северном Кавказе и дальше будет набирать силу, во многом выступая как часть общероссийского социального протеста. Данный вывод подтверждается активной террористической деятельностью исламистских террористов с 2008 г. Массовое обращение в политический ислам в обозримом будущем вряд ли состоится, но исламизм останется постоянно действующим внутрироссийским дестабилизирующим фактором политического процесса.
В заключении диссертационного исследования делается вывод, позволяющий говорить о том, что одним из ключевых факторов, серьезно дестабилизирующих ход развития политического процесса на Северном Кавказе, является исламизм, или политический ислам, появившийся в регионе главным образом в последние два десятилетия в результате активизации процессов политизации религии. Для адекватной и самое главное эффективной борьбы с этим, приобретающим исключительно общественно опасный характер феноменом необходимо создать систему мер, способных актуализировать процессы деполитизации ислама, что является важнейшей задачей стратегического порядка.
Данное заключение сделано автором диссертации на основе ряда промежуточных выводов.
1.В структуре и динамике современного политического процесса находят свое отражение транзитивные механизмы преобразования неполитических практик в политические. В связи с этим в общественно-политической жизни постоянно происходят процессы политизации одних общественных отношений и обратные им – процессы деполитизации других. Приобретение политического статуса проблемами, изначально таковым не обладавшими, означает их наивысший накал, обостренную общественную значимость и актуальность, а также неспособность субъектов принятия политико-управленческих решений справиться с ней с помощью принятых методов и практик. Специфическим критерием политического, к которому можно свести все политические действия и мотивы, является деление групп на «своих» и «чужих», «друзей» и «врагов». При этом политический враг вызывает подспудное стремление к уничтожению.
2.Современное понимание сущности религии позволяет говорить о ней как о специфическом видении мира, не предполагающем каких-либо конкретных убеждений. Сама по себе религия не может стать непосредственной основой политического действия, для этого необходима т.н. «политическая религия», возникающая в результате политизации обычной религии и представляющая собой ее особую форму, способную обосновывать политическое действие через апелляцию к потусторонним силам. При этом опасность ее заключается не в том, что она «искажает правильную» догматику, а в том, что переводит религиозные отношения в плоскость политической дихотомии «свой-чужой», «друзья-враги», открывая тем самым путь для ксенофобий и религиозно мотивированного насилия.
3.В современном мире происходит усиление политической роли ислама как во внутреннем, так и во внешнем развитии целого ряда стран. Наиболее активным вариантом выстраивания отношений ислама и политики является исламизм – политический ислам, представляющий собой антизападный и антилиберальный вариант реформизма. Концепция исламского миропорядка направлена на объединение всех мусульман в единое глобальное движение с тем, чтобы создать исламское государство (Халифат). Одним из инструментов достижения указанной цели является джихад, главным орудием которого с начала 1990-х гг. стал религиозно-политический терроризм, активно применяемый в большинстве регионах мира, в том числе и на Северном Кавказе.
4.Будучи традиционным элементом формирования северокавказской идентичности, ислам приобрел инструменталистские черты, выступая ключевым фактором динамики политических отношений в регионе. Это нашло отражение в том, что абсолютное большинство социальных, политических, экономических и этнических противоречий в большей или меньшей степени носят здесь религиозный оттенок, который, в свою очередь, определяется не столько межрелигиозным противостоянием православия и ислама, сколько внутриисламской дисфункцией, обусловленной его сложной структурой, неоднородностью и противоречивостью. Политизация ислама на Северном Кавказе стала возможной вследствие того, что северокавказское общество не было настолько секуляризованным, как общество центральных регионов России. При этом северокавказский исламизм скорее отражает модернизационную тенденцию, чем возврат к неким архаическим традициям и имеет гибридную форму, выраженную в сочетании элементов классического универсалистского исламизма с исламским фундаментализмом.
5.Сегодня на Северном Кавказе активно применяются технологии позволяющие актуализировать политическую составляющую ислама и включать его тем самым в политический процесс. При этом механизм политизации ислама хорошо отработан и учитывает природу самого исламизма, опираясь главным образом на два инструмента: – теологию (идеологическую доктрину политического ислама) и ее воплощение (религиозно-политическую деятельность). Идеологический инструмент политизации ислама включает в себя методику мобилизации социально-политической активности адепта, а также своеобразную методику аргументации религиозных текстов. Практическая деятельность опирается главным образом на религиозно-политический терроризм, характерными чертами которого являются: интернационализация связей; диффузный характер нападений; транслитерация; суицидный метод; переплетение с другими дезорганизующими факторами; активное использование достижений в области науки и техники; наличие доктринальных основ; сетевой принцип организации.
6.Современная российская стратегия по решению «северокавказского вопроса» не дает четкого понимания того, что из себя представляет политический ислам, несущий для страны и общества террористическую угрозу. Вместе с тем борьба с религиозно-политическим терроризмом синонимична борьбе с дальнейшей политизацией ислама, особенно в его радикальных формах. Это в свою очередь предполагает разработку и реализацию стратегии деполитизации ислама как основы стабилизации политического процесса на Северном Кавказе. Данная стратегия должна быть нацелена на создание условий, при которых актуальность проявления политической составляющей ислама исчезнет. К таким условиям относится:
нахождение эффективных средств решения проблем, вызывающих политизацию ислама в ее радикальном варианте на уровне иных социальных подсистем (социальной, экономической, правовой, религиозной и др.);
снижение актуальности и высокой общественной значимости проблем, вызывающих политизацию ислама на Северном Кавказе, и возвращение их на генетически предназначенный уровень – в религиозную сферу;
блокирование возможностей применения политических технологий, направленных на искусственную политизацию ислама в условиях Северного Кавказа как внутри-, так и внешнеполитическими акторами политического процесса, участвующих в перегоне проблемного поля из религиозной сферы в политическую.
Для того, что бы обеспечить создание указанных условий необходимо проводить ответственную государственную политику, основанную на профилактике и упреждении причин религиозно-политического терроризма, а не его симптомов. Это в свою очередь требует проведения комплексных мер политико-правового, административно-силового; социально-экономического и духовно-идеологического характера. При этом наиболее важным в борьбе с экстремальными формами религиозно-политической активности является духовно-идеологическое направление, связанное с преодолением кризиса идентификации и заполнением духовно-идеологического вакуума, который, с одной стороны, образовался в результате распада СССР и отказа от коммунистической идеологии, а с другой, – упадка традиционного ислама (как официального, так и народного).
Духовно-идеологическое направление в решении проблемы политизации ислама и стабилизации политического процесса на Северном Кавказе должно исходить:
во-первых, из необходимости обеспечения духовной безопасности в северокавказском обществе. Для этого необходимо создать систему духовной безопасности, которая бы была направлена не только на защиту «от» опасностей, вызовов и угроз, но и учитывала бы при этом необходимость создания системы безопасности «для» социально-культурного благополучия личности, защиты ценностей своего образа жизни сферы интеллектуального общения, внутреннего мира человека. При этом духовную безопасность целесообразно рассматривать как специфическую составную часть национальной безопасности, «включенную» во все ее виды и представляющую собой состояние личности, общества и власти, обеспечивающую их нормальное взаимоувязанное существование и функционирование, а также созидательное цивилизационное развитие сложившегося религиозного образа жизни;
во-вторых, из важности скорейшего выбора идеологического вектора развития государства, отражающего сложную социальную специфику региона и позволяющего безболезненно согласовывать всю совокупность государственных, общественных и личных интересов. В случае с исламизмом это обусловлено тем, что политический ислам – это, прежде всего, идейный вызов, ответ на который необходимо дать именно в идеологии, в свою очередь, способной предложить и обосновать мирную практику политических отношений. Чтобы вытеснить из сознания людей исламистский радикализм, им надо предоставить идейную альтернативу большей мощности.
Если же адекватного ответа дано не будет, политизация ислама на Северном Кавказе продолжит прогрессировать и дальше, оставаясь постоянно действующим внутрироссийским дестабилизирующим фактором политического процесса.
III. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ ОТРАЖЕНО В
ПУБЛИКАЦИЯХ СОИСКАТЕЛЯ ОБЩИМ ОБЪЕМОМ 6,4 п.л.:
Статьи в реферируемых научных журналах
1.Зинченко, М.С. О некоторых мерах по стабилизации этноконфессиональной обстановки на Юге России / М.С. Зинченко // Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. – Ростов н/Д, 2008. – № 6. – С. 33 – 37 (0,5 п.л.).
2.Зинченко, М.С. Проблема политизации ислама в современном мире: вопросы теории и практики / М.С. Зинченко // Правовая политика и правовая жизнь: Академический и вузовский юридический научный журнал. – Саратов, 2010. – № 1 (38). – С. 138 – 144 (0,5 п.л.).
Иные публикации
3.Зинченко, М.С. Основы межконфессионального диалога в образовательном пространстве / М.С. Зинченко // Межконфессиональный диалог в образовательном пространстве. Материалы круглого стола 17 ноября 2006 г. – Пятигорск: Изд-во Пятигорск. гос. лингвист. ун-та, 2007. – С. 28 – 31 (0,2 п.л.).
4.Зинченко, М.С. Религиозный контекст социально-политической культуры в современной России / М.С. Зинченко // Университетские чтения – 2007. Материалы научно-методических чтений Пятигорского государственного лингвистического университета. – Пятигорск: Изд-во Пятигорск. гос. лингвист. ун-та, 2007. Часть XII – С. 248 – 253 (0,3 п.л.).
5.Зинченко, М.С. Политическое взаимодействие православия и ислама как условие духовного обогащения народов Северного Кавказа / М.С. Зинченко // Конфессии Северного Кавказа. Конфессиональный диалог – путь к духовному обогащению народов: Материалы V Международного конгресса «Мир на Северном Кавказе через языки, образование, культуру». 8 – 12 октября 2007 года. Симпозиум VII. – Пятигорск: Изд-во Пятигорск. гос. лингвист. ун-та, 2007. – С. 20 – 22 (0,2 п.л.).
6.Зинченко, М.С. Политическое взаимодействие православия и ислама – важнейшее направление в решении этнополитических проблем на Северном Кавказе / М.С. Зинченко // Государственная национальная политика и межэтнические отношения: Материалы V Международного конгресса «Мир на Северном Кавказе через языки, образование, культуру». 8 – 12 октября 2007 года. Симпозиум I. – Пятигорск: Изд-во Пятигорск. гос. лингвист. ун-та, 2007. – С. 15 – 17 (0,2 п.л.).
7.Зинченко, М.С. К вопросу о зарождении ислама: историко-политические предпосылки / М.С. Зинченко // Молодая наука – 2008: Материалы региональной межвузовской научно-практической конференции студентов, аспирантов и молодых ученых.– Пятигорск: Изд-во Пятигорск. гос. лингвист. ун-та, 2008. – Часть IX. – С. 19 – 24 (0,5 п.л.).
8.Зинченко, М.С. Причины дестабилизации межэтнических отношений в ЮФО и главные пути их преодоления / М.С. Зинченко // Современные тенденции развития социально-экономической сферы и образовательного пространства в условиях многонационального региона: Материалы межвузовской научно-практической конференции. – Пятигорск: Изд-во «Спецпечать», 2008. – С. 117 – 121 (0,5 п.л.).
9.Зинченко, М.С. Взаимодействие православие и ислама как фактор стабилизации межэтнических отношений на Юге России / М.С. Зинченко // Межэтнические и этноконфессиональные отношения на Юге России: история, современность, перспективы: Материалы научно-практической конференции студентов и молодых ученых. – Ростов н/Д; Пятигорск: Изд-во Северо-Кавказской академии гос. службы, 2008. – С. 20 – 33 (0,6 п.л.).
10.Зинченко, М.С. Православие и ислам в этнополитических процессах на Северном Кавказе: вопросы сотрудничества и взаимодействия / М.С. Зинченко // Народы Северного Кавказа в условиях многоязычной поликультурной и поликонфессиональной среды: Материалы молодежной научно-практической конференции (Пятигорск, 22 ноября 2008 года). – Пятигорск: Изд-во Пятигорск. гос. лингвист. ун-та, 2008. – С. 4 – 10 (0,5 п.л.).
11.Зинченко, М.С. Роль православия и ислама в предотвращении этноконфессиональной напряженности в рекреационных регионах Юга России / М.С. Зинченко // Материалы III Международного конгресса «Стратегия и инновационные факторы устойчивого развития рекреационных территорий» в 4-х т. Т. 2. «Экономические и социально-политические аспекты формирования экологической безопасности туристско-рекреационных регионов», Пятигорск, 23 – 26 апреля 2008 г. – Ессентуки: издательство СКНЦ ИПРЭ РАН, 2008. – С. 116 – 119 (0,3 п.л.).
12.Зинченко, М.С. Православие и ислам – главные факторы формирования политической культуры Северного Кавказа / М.С. Зинченко // Современный Кавказ: геополитический выбор. Сборник научных статей. – М.; Пятигорск: Изд-во Пятигорск. гос. лингвист. ун-та, 2009. – С. 108 – 113 (0,3 п.л.).
13.Зинченко, М.С. Этнополитические процессы на Северном Кавказе как объект научного анализа / М.С. Зинченко // Взаимодействие государства и религиозных конфессий в современном образовательном пространстве. Материалы научно-практической конференции (Пятигорск, 8 – 9 июня 2009 года). – Пятигорск: Изд-во Пятигорск. гос. лингвист. ун-та, 2009. – С. 78 – 89 (0,5 п.л.).
14.Зинченко, М.С. Мировоззренческий кризис и реактуализация религиозных воззрений в современном российском обществе / М.С. Зинченко // Университетские чтения – 2009: Материалы научно-методических чтений ПГЛУ. – Пятигорск: Изд-во Пятигорск. гос. лингвист. ун-та, 2009. Часть XI. – С. 136 – 144 (0,5 п.л.).
15.Зинченко, М.С. Православие и ислам – главные факторы формирования политической культуры Северного Кавказа / М.С. Зинченко // Молодая наука – 2009: Материалы региональной межвузовской научно-практической конференции молодых ученых, аспирантов и студентов, посвященной 70-летию ПГЛУ. – Пятигорск: Изд-во Пятигорск. гос. лингвист. ун-та, 2009. Часть XI. С. 17 – 22 (0,5 п.л.).
16.Зинченко, М.С. Политизация религии: понятие, сущность, причины появления / М.С. Зинченко // Актуальные проблемы политического развития современной России: Материалы научно-практической конференции студентов и молодых ученых. – Кемерово, 2010 – С. 42 – 48 (0,5 п.л.).
ЗИНЧЕНКО МАКСИМ СЕРГЕЕВИЧ
ПОЛИТИЗАЦИЯ ИСЛАМА
КАК ФАКТОР СОВРЕМЕННОГО ПОЛИТИЧЕСКОГО ПРОЦЕССА
(НА МАТЕРИАЛАХ СЕВЕРНОГО КАВКАЗА)
Автореферат
диссертации на соискание ученой степени
кандидата политических наук
___________________________________________________________________
Подписано в печать 13.04.2010
Бумага тип. № 2. Печать трафаретная
Тираж 110 экз. Заказ № от
Кубанский государственный университет
350040, г. Краснодар, ул. Ставропольская, 149.
Центр "Универсервис", тел. 21-99-551.
[1] Маркс К. Немецкая идеология // Маркс К., Энгельс Ф. Собрание сочинений. Изд. 2-е. – М., 1970; Вебер М. Политика как призвание и профессия // Избранные произведения. – М., 1990; Парсонс Т. Система современных обществ. – М., 1998; Шмитт К. Понятие политического // Вопросы социологии. – 1992. Т. 1. № 1; Арон, Р. Этапы развития социологической мысли. – М., 1993.
[2] Савельев А.Н. Непонимание политического // Российская политика XXI века: неполитический потенциал политического: Материалы Междунар. науч. конф., 23-24 апреля 2009 г. М., 2009; Макарычев А. О де-политизации и де-суверенизации // Там же; Клягин С.В. Возможности служения: идеологический вектор неполитических факторов политического // Там же; Капицын В.М. Человек политико-правовой как посредник между людьми и властью // Там же; Калмыков А.А. Эпистемология политики – когнитивы всех стран, соединяйтесь! // Там же; Pro et Contra: Политика за пределами политической сферы. – 2009. – Т. 13. – №1, январь-февраль; Данилов М.В. Явление «политизации» в современном обществе: постановка исследовательской проблемы // Известия Саратовского университета, 2009. Т. 9. Сер. Социология. Политология, вып. 1.
[3] Шмитт К. Понятие политического // Вопросы социологии. 1992. Т. 1. № 1; Linz J.J. Der Religiose Gebrauch der Politik und/oder der Politische Gebrauch der Religion: Ersatzideologie gegen Ersatzreligion // «Totalitarismus» und «Politische Religionen». Konzepte des Diktaturvergleichs / H.Maier (Hrsg.). Paderborn etc., 1996. S. 129-154; Voegelin E. Die Politischen Religionen (Schriftenreihe «Ausblicke»). Wien 1938 (переиздание: Mnchen, 1993).
[4] Abrahamian E. Khomeinism: Essays on the Islamic Republic. Berkeley, 1993; Casanova J. Public Religions in the Modern World. Chicago & London, 1994; Juergensmeyer M. Terror in the Mind of God: The Global Rise of Religious Violence. Berkeley, 1999; Keddie N.R. The New Religious Politics: Where, When and Why do «Fundamentalisms» Appear? // Comparative Studies in Sociology and History. 1998. Vol. 40, №. 4; Митрофанова А.В. Политизация «православного мира» / А.В. Митрофанова. – М., 2004.
[5] Акаев В.Х. Суфизм и ваххабизм на Северном Кавказе. М., 1999; Бабкин С.Э. Движения политического ислама в Северной Африке. – М., 2000; Донцов В.Е. Современные исламские движения и организации на Ближнем Востоке в системе международных отношений. М., 2001; Жданов Н.В. Исламская концепция миропорядка. – М., 2003; Игнатенко А.А. Политический радикализм в исламе. – М., 2004; Иран: ислам и власть. – М., 2001; Ислам и исламизм. Под общ. ред. Е.М.Кожокина. М., 1999; Ислам и политика (Взаимодействие ислама и политики в странах Ближнего и Среднего Востока, на Кавказе и в Центральной Азии). М., 2001; Семедов С.А. Ислам в политике: идеология и практика / С.А. Семедов. – М., 2009; Ислам на постсоветском пространстве: взгляд изнутри / Под ред. А.Малашенко и М. Брилл Олкотт. М., 2001; Комар В.И. Исламские политические движения в Северной Африке: генезис и типология. М., 2001; Ланда Р.Г. Исламо-экстремизм и Россия в контексте отношений Восток-Запад // Ближний Восток и современность. 2002. Вып. 14; Малашенко А.В. Исламские ориентиры Северного Кавказа. М., 2001; Мусульманские страны у границ СНГ (Афганистан, Пакистан, Иран и Турция – современное состояние, история и перспективы). М., 2001; Модестов С.А. Геополитика ислама. М., 2003; Сикоев P.P. Талибы (религиозно-политический портрет). М., 2002; Сюкияйнен Л. Ислам против ислама. Об исламской альтернативе экстремизму и терроризму // Центральная Азия и Кавказ. Лулео, 2002. № 3; Сюкияйнен Л. Ислам против исламского экстремизма // Азия и Африка сегодня. 2003. № 2; Ушаков В.А. Иран и мусульманский мир (1979 -1998 гг.). М., 1999; Esposito J.L. The Islamic Threat: Myth or Reality? N.Y., Oxford, 1992; Husain M.Z. Global Islamic Politics. N.Y.: Harper & Collins College Publishers, 1995; N.Y., 2003; Roy O. The Failure of Political Islam. Cambridge, 2001; Tibi B. The Challenge of Fundamentalism. Political Islam and the New World Disorder. Berkeley, 1998.
[6] Гринберг Дж., Бэйрон Р. Организационное поведение: от теории к практике. – М., 2004; Норт Д. Институциональные изменения, капитализм и демократия. – М., 1997; Политическая наука: новые направления / Под ред. Р. Гудина и X.Клингеманна. – М., 1999.
[7] Массэ А. Ислам: Очерк истории. – М., 1982; Грюнебаум Г.Э. фон. Классический ислам. – М., 1985; Роузентал Ф. Торжество знания. Концепция знания в средневековом исламе. – М., 1978; Тримингэм Д.С. Суфийские ордены в исламе. – М., 1989; Ходжсон М. Об общем и специфичном в устроении исламской цивилизации // Сравнительное изучение цивилизаций. – М., 1998; Наср С.Х. О столкновении принципов западной и исламской цивилизаций // Сравнительное изучение цивилизаций. – М., 1998; Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. – М., 2003.
[8] Бартольд В.В. Культура мусульманства. – М., 1998; Батунский М.А. Россия и ислам: в 3 т. – М., 2003; Крымский А.Е. Ваххабиты. – М., 1912; Беляев А.Е. Мусульманское сектантство. – М., 1957; Гордон-Полонская Л.Р. Современные мусульманские идейные течения // Ислам: проблемы идеологии, права, политики и экономики. – М., 1985; Медведко Л.И. и др. Именем Аллаха: политизация ислама и исламизация политики. – М., 1988; Ахмедов А. Ислам в современной идейно-политической борьбе. – М., 1985; Керимов Г.М. Шариат: Закон жизни мусульман. – М., 1999; Саидбаев Т.С. Ислам и общество. – М., 1978; Степанянц М.Т.Мусульманские концепции в философии и политике XIX – XX вв. – М., 1982.
[9] Гараджа В.И. Социология религии. – М., 1996; Саидбаев Т.С. Политика и религия // Социально-политические науки. – 1991. № 9; Религия и общество / Отв. ред., сост. С.Б. Филатов. – М.; СПб., 2002; Андреева Л. Религия и власть в России. – М., 2001.
[10] Игнатенко А.А. Ислам и политика. – М., 2004; Левин З.И. Ислам и национализм в странах зарубежного Востока. – М., 1988; Добаев И.П. Исламский радикализм: генезис, эволюция, практика. – Ростов н/Д, 2003.
[11] Керимов Г.М. Шариат: Закон жизни мусульман. – М., 1999; Милославский Г.В. Иноверцы в религиях писания // Ислам и исламизм. – М.,1999; Кирей Н.И., Смертин Ю.Г. Ислам в странах Азии и Африки: политика, экономика, культура. – Краснодар, 2007; Косов Г.В. Политическая концепция ислама: проблемы цивилизационного и политического анализа. – Ставрополь, 2008; Сагадеев А.В. «Исламский фундаментализм»: жизненный факт или пропагандистская фикция? // Россия и мусульманский мир. – 1993.-№10.
[12] Умнов А.Ю. Политический ислам на бывшем советском Юге // Исламизм и экстремизм на Ближнем Востоке: Сборник статей. – М., 2001; Добаев И.П. Исламский радикализм: генезис, эволюция, практика. – Ростов н/Д, 2003; Добаев, И.П. Современный терроризм: региональное измерение. – Ростов н/Д, 2009; Ланда Р.Г. Исламский фундаментализм // Азия и Африка сегодня. – 1993. – №1.
[13] Ланда Р.Г Россия и мир ислама: общее и особенное // Вестник Российского университета дружбы народов. Сер. Философия. – 2001. – №2; Сюкияйнен Л.Р. Шариат и мусульманская правовая культура. – М., 1997; он же. Ислам против ислама. Об исламской альтернативе экстремизму и терроризму // Центральная Азия и Кавказ. – 2002. – № 3 (21); Малашенко А.В. Ислам и политика в государствах Центральной Азии // Центральная Азия и Кавказ. – 1999. – № 5; Добаев И.П. Политический радикализм в современном исламе (на материалах Ближнего, Среднего Востока и Северного Кавказа). – Ростов н/Д, 2000; Котеленко Д.Г. Конфессиональные процессы на постсоветском пространстве: основные тенденции // Национальные элиты и проблемы социально-политической и экономической реальности. – Ростов н/Д, 2009; Кудряшова И.В. Исламская цивилизационная доминанта и современное развитие мусульманских политий // Политическая наука. – 2003. – №2.
[14] Арухов З.С. Экстремизм в современном исламе. – Махачкала, 1999; Мельков С.А. Исламский фактор и военная политика России. – М., 2001; Жданов Н.В. Исламская концепция миропорядка. – М., 2003; Поляков К.И. Влияние внешнего фактора на радикализацию ислама в 90-е годы XX в. (на примере арабских стран) // Ислам на постсоветском пространстве: взгляд изнутри. – М., 2001; Шарафутдинова Э.Т. Этноконфессиональный фактор в чеченском конфликте: политологический анализ. Автореф. дис. …канд. полит. наук. – Ростов н/Д, 2007; Сухов А.В. Радикализация исламского движения в Центральной Азии и на Северном Кавказе: сравнительно-политологический анализ (на материалах Киргизской Республики и Республики Дагестан). Автореф. Дис. … канд. полит. наук. – Ростов н/Д, 2008; Егупов А.В. Исламский радикализм на постсоветском пространстве: идеологические и организационные аспекты. Автореф. Дис. … канд. полит. наук. – Краснодар, 2005.
[15] Авксентьев А.В. Ислам на Северном Кавказе. – Ставрополь, 1984; Мамлеев Х.Б. Некоторые особенности ислама в Чечено-Ингушетии. – Грозный, 1970.
[16] Добаев И.П. Юг России в системе международных отношений: национальная и региональная безопасность. – Ростов н/Д, 2004; Добаев И.П. Раскол уммы Северного Кавказа и его последствия // Ислам на Юге России. Вопросы возрождения и развития. Материалы междунар. науч. практ. конф. (Пятигорск, 21 – 22 ноября 2008 года). – Пятигорск, 2008; Добаев И.П. Новый терроризм в мире и на Юге России: сущность, эволюция, опыт противодействия / И.П. Добаев, В.И. Немчина. – Ростов н/Д. 2005; Бережной С.Е. Исламский фундаментализм на Юге России. – Ростов н/Д., 2004; Емельянова Н.М. Мусульмане Кабарды. – М., 1999; Бобровников В.О. Мусульмане Северного Кавказа. – М., 2002; Кудрявцев А.В. «Ваххабизм»: проблемы религиозного экстремизма на Северном Кавказе // Центральная Азия и Кавказ. – 2000. – № 3 (9); Ярлыкапов А.А. Ваххабизм на Кавказе // Социально-политическая ситуация на Кавказе: история, современность, перспективы. – М., 2001; Он же. Радикализм и экстремизм в мусульманской среде на Северном Кавказе (взгляд этнографа) // Терроризм и политический экстремизм:вызовы и поиски адекватных ответов. – М, 2002; Кисриев Э.Р Религия и политика в Дагестане. – М., 2004.
[17] Аль-Газали А.Х. Воскрешение наук о вере / пер. с араб., исслед. и коммент. В.В.Наумкина. – М., 1980.
[18] Аш-Шахрастани. Книга о религиях и сектах. – М., 1984.
[19] Аль-Фаузан С. Дружба и непричастность в исламе. – Баку, 1997; Аль-Маудуди А.А. Ислам сегодня. – М., 1992; Аль-Маудуди А.А.. Образ жизни в исламе. – М., 1993; Аль-Маудуди А.А. Основы ислама. – М., 1993; Кутб С. Будущее принадлежит исламу. Эта религия. Вехи на пути Аллаха. – Махачкала, 1997; Кутб С. Ценности исламского представления. – Баку, 1997; Хомейни P.M. Путь к свободе: Речи и завещание. – М., 1999; Хатами М. Ислам, диалог и гражданское общество. – М.,2001.
[20] Совет муфтиев России // http://www.muslim.ru: «Дагестанская правда» // http://www.dagpravda.ru/: «Ассалам» // http://assalam.dgu. ru/2002/020501/ assalam.html: Независимый исламский информационный канал // http:// www.islam.ru/: «Звезда Востока» // http://www.ferghana.ru/zvezda.html: http:// www.ferghana.ru/index.php: «Мусульманский Вестник» // http://islam.dgu.ru/ 2002/index.html: «Ислам для всех» // http://www.islamua.net/index.shtml: «Нур-ул Ислам» // http://nurul-islam.iwt.ru/: «Северный Кавказ» // http:// www.sknews.ru/: «Чеченское общество» // http://www. chechensociety.net/: Кавказ-центр // http://kavkazcenter.com
