«Краткий хронограф об истории станицы Вёшенской. ...»
С 1818 по 1849.*** В учебнике географии К.И. Арсеньева, выдержавшего в России 20 изданий, в отделе «о племенах народов», обитающих в Российских владениях, к «Славянскому племен» отнесены: «Русские, господствующий народ в империи; Козаки и Поляки…».
1819.*** Правительство создало Комитет об устройстве Войска Донского. Комитет преступил к разработке «Положения об управлении войском Донским».
Спустя 45 лет после подавления Пугачёвского восстания и 25 лет со времени подавления казачьих волнений царское самодержавие задумалось над коренными преобразованиями в войске Донском. Комитет начал с производства съёмки земель Дона.
Но лишь 1835 году «Положение» будет подписано и вступит в законную силу, но до этого момента пройдёт 16 лет работы Комитета в разном персональном составе.
1819, 13 мая.**** Указ из Усть-Медведицкого сыскного начальства в Еланскую станицу от 13 мая 1819 г.: «Рапортом оная станица начальству сему донесла, что оной станицы станищной атаман г. майор Семён Гуляев по причине слабости здоровья его отправлять должности атаманской не может, посему настаивает в перемене его, а как кандидат его казак Антон Королёв помер, на такой случай станица испрашивает разрешение.
Приказали: в рассуждении слабого здоровья атамана г. майора Гуляева и смерти кандидата его велеть станице в присутствии дистанционного заседателя по баллотировке избрать вновь атамана, о чём станице и заседателю дать знать, отослать последнему ящик с шарами; кто же будет избран, было бы днесено от него». (Королёв В.Н. Старые Вёшки: Повествование о казаках. // Ростов н./Д: Кн. изд-во, 1991. с. 302).
1819.**** Хутора Верхнего Дона. В архивах канцелярии Области войска Донского за 1819 г. сохранились документы – прошение казаков станицы Вёшенской, братьев Кружилиных (Ивана, Петра, Захара, Саввы, Иоанна и Григория), Ивана Лиховидова и Ивана Четверикова о выделении им под хутор на устье речки Чёрной о разрешении именовать хутор Кружилином. В прошении говорится, что начало застройки на этом месте положили предки 70 лет назад, следовательно, в 1749 г. Разрешение было получено. И уже через год в Кружилине значилось 20 дворов. (Воронов В.А. У лебяжьей косы. / М. изд. «Современник», 1991, с. 153).
Ок. 1819.**** Родился Семён Филипович Кудинов, казак Вёшенской станицы, из дворян, без наград. В службе с 1 янв. 1837 г. в отставке с 19 янв. 1857 г. Дети: Платон р. 6 нояб. 1837 г.; Николай р. 4 дек. 1839 г. (РГВИА, ф. 330, оп. 55, д. 432, пс за 1855, оп 56, д. 464, док. 1877 г.).
Ок. 1819.**** Георгиевские кавалеры. Родился Михаил Яковлевич Кудинов, казак Вёшенской станицы, награждён ЗОВО. В службе с 1839 г. Служил в полку № 20. Представлен в урядники с 30 июля 1849 г. Дети: сын 16 лет. (РГВИА, ф. 330, оп. 56, д. 462, док. 1877 г.).
1819.**** В 1810-х гг. – служба вёшенца Ефима Митрофановича Мельникова «в Валахии у смотрителя пленных турок». (Королёв В.Н. Старые Вёшки: Повествование о казаках. // Ростов н./Д: Кн. изд-во, 1991. с. 154).
1819.**** По болезни уволился в отставку с должности еланского атамана майор Семён Ивлиевич Гуляев. Подродности его службы не известны. (Королёв В.Н. Старые Вёшки: Повествование о казаках. // Ростов н./Д: Кн. изд-во, 1991. с. 135).
1820-х.**** Хутора Верхнего Дона. В Вёшенском юрту в сухоруковском статистическом описании фиксируется шестьдесят четыре хутора. А в Еланском двадцать два. (далее см. 1835, 1836.1963, 1867,1915 гг.).
В 1819 – 1820 г.х самыми большими еланскими хуторами были Попов на реке Елани (36 дворов), Терновой и Захаров (по 33 двора), а самым малыми – Амельнов (1 двор), Попов на Кривой речке, Власов и Безбородов – (по 4 двора).
В хуторе Кочетове, который расположился в устье буерака Кочетова насчитывалось 25 дворов.
В хуторе Апуцшенском – 15. В хуторе Севостьяновском – 29 дворов. В хуторе Галицинском – 11 дворов. При озере Моховое по списку в 1820 году значится того же наименование хутор.
В 1820 – начале 1830-х годов вёшенский юрт насчитывает 9 500 жителей; еланский юрт имеет 4 000 – 4 500 жителей. (Королёв В.Н. Старые Вёшки: Повествование о казаках. // Ростов н./Д: Кн. изд-во, 1991. с. 303 – 304). (Зеленков Т.А. Из истории станицы Еланской. / Рукопись, 1964 г., с. 51).
1820. ДОН. Казичьи «привилегии». С отменой в 1820 г. подушной подати с крестьян разница между рядовым казаком и крестьянином отпала. У казака осталась единственная «привилегия» – поголовная служба всех казаков за собственный счёт с 18 до 30-летнего возраста… В то время как народ России давал на военную службу 21, 1% лиц призывного возраста, а казачество выставляло 74,5%. Казачья военная повинность в материальном отношении была в 153 раза тяжелее таковой остального населения государства… (Луговой В.П. М.А. Шолохов и восстановление единства казачества с народом. // «Ростиздат», 2003, с. 156).
1820.* Родился Сергей Михайлович Соловьёв, историк, создавший главный и самый фундаментальный труд «История России с древнейших времён», ректор Московского университета, учитель великих князей, профессор. Он за 28 лет в промежутке с 1851 по 1879 гг. написал 29 томов. Труд остался неоконченным. (ум. в 1879 г.).
1820.**** Родился Лосев Иван Моисеивич, казак Вёшенской станицы. Отец: Лосев Моисей Иванович р. ок. 1794 г.
1820.*** Приводятся данные, что казаков на Дону насчитывалось 400 тысяч. Службу несли 40 – 50 тысяч казаков. Срок службы для полков был увеличен до 4 лет.
1820.**** Хутора Верхнего Дона. По списку за 1820 г. на речке Елани значилось около двадцати хуторов, начавших застройку в XVIII в. (Зеленков Т.А. Из истории станицы Еланской. / Рукопись, 1964 г. с. 49).
1821.**** Донское дворянство. 30 августа 1821 г. Вёшенская станица подала представление в Комитет об устройстве Войска Донского. В этом документе они выложили целый комплекс накопившихся обид на помещиков.
В представлении говорилось: «Среди наших довольствий, господа помещики заселили своих крестьян, Якоти: на речках Песковатке подполковница Бокова, наследники покойного майора Лосева, есаульши Кузнецова, на Кривом Логу сотническая жена Лапина, на Есеновском генерал-майорская жена Бокова, на Чиру по течению с правой стороны, тоже занимается ныне ко утеснению наших жителей старшиною Солдатовым, и присвояется, в самых вершинах сей речки в свою окружность имеющийся там лес; не меньше коего там же поселившийся на другой вершине той речки по определению Войсковой канцелярии урядник Каргин хутором тоже теснит наших жителей, как довольствиями, так и в попасе конных наших табунов».
Вёшенцы, сообщая, что станичные конные табуны на Песковатке, Семёновке, Чёрной и Чиру «весьма стеснены в попасах и водопоях как от соседних станиц, так и помещичьих заселений», указывали, что «распространиться владением нашей станице можно б на древние свои довольствия, на речки Яблоновую, Большую, и Пономарёвку, но (они) заняты ныне господами помещиками Иловайскими, Астаховыми и Коньковыми поселениями своих крестьянских людей, и распространены довольствия так, что из них Иловайские за удовлетворением себя и людей своих ещё отдают иногородним купцам под попас скотских и овечьих гуртов, получают за то немалое число денег; жители наши, по прилеглости к ним живущие, по недостатку довольствия покупают у тех купцов места под сенокошение, платят за то недёшево…». Просим, писали вёшенцы, «помещичьих заселений с крестьянами их с довольствий наших сселить».
Представление подписали станичные депутаты, командированные в Комитет об устройстве Войска Донского, сотник Степан Боков и урядник Филипп Лосев. Первый был дальним родственником генерала Бокова, второй – «покойного майора», захватившего земли на Песковатке.
19 сентября 1821 г., в тот же комитет подали бумагу и еланские депутаты казаки Фёдор Бондарев и Кондратий Немудрякин. Они также жаловались на утеснения со стороны помещиков и, в частности, указывали, что станичные конные табуны «и другие скотские стады и овечьи гурты» на реке Елани «стеснены огромными коровьими и двумя овечьими гуртами наследников нашей станицы умершего сотника Лариона Мельникова и крестьян их, на речке Антоновке живущих».
Еланцы просили о переводе «крестьянских людей» наследников Мельникова в другое место и «о распространении юрта нашего местами, по войсковой земле ныне лежащими, между речек Кривой, Семёновки и Чёрной, так чтобы и сии речки до самых устоев своих… оставались в нашем довольствии».
Еланская станица жила в более стеснённых условиях, чем Вешки, и её жалобы на помещиков и споры с ними были постоянными и особенно обострились в середине XIX в. (Королёв В.Н. Старые Вёшки: Повествование о казаках. // Ростов н./Д: Кн. изд-во, 1991. с. 351 – 352).
1821.**** Хутора Верхнего Дона. В 1821 г. «скотские и овечьи гурты», вёшенцы «сгоняли» на лето на Песковатку, а станичные конные табуны, разделённые на четыре части, паслись на Песковатке, Семёновке, Черной и Чиру. Причём весьма были стеснены в попасах и водопоях.
В 1821 г. вёшенцы писали в Комитет об устройстве Войска Донского, что они «по местному положению никаких, кроме хлебопашества, сенокошения и скотоводства, обзаведений не имеют и иметь нет таких источников». Это письмо в то время было известным преувиличением. поскольку как в Вёшках, так и Елани, издревле занимались садоводством, огородничеством, бортничеством, рыбной ловлей, охотой и собирательством. Просто эти занятия считались чем-то обыденным и само собой делом семейным. Усадьбы в станицах состояли почти из одних дворов. Садов и огородов при них было мало. Сказывалось отсутствие поливной воды. Лишь кое-где при усадьбах выращивали овощи. Зато за пределами поселений во многих местах существовали огороды и бахчи. В первой половине XX в. роскошные огороды были на речках Песковатке, Решетовке, Чёрной, Зимовкой и Гороховике.
Вёшенская ярмарка в сухоруковском статистическом описании значится как крупная. По положению 1821 г. половина её доходов от продажи вина идет в пользу Войска, а другая половина остаётся собственностью станицы (на менее крупных ярмарках вся прибыль от виноторговли шла в станичный доход). Приезжали купцы из Новочеркасска и Ростова, Воронежа и Царицына, Луганска и Богучара торговали сельхозхозяйственным инвентарём, мануфактурой, сладостями и всякой всячиной.
Вёшенцы в 1821 г. просили «прибавить в довольствие… станицы сдревле и теперь владеемые места хлебопашеством, сенокошением и пазбою табунов», закрепив таким образом вынужденный самозахват, и напоминали властям, «речка Ея по решению начальства отошла в довольствии Мигулинской станицы жителей, которая до того владеема была довольствиями» жителям Вёшек, и вёшенские конные табуны на Песковатке, Семёновке, Чёрной и Чиру весьма стеснены в попасах и водопоях «от соседственных станиц».
В свою очередь еланцы тогда же жаловались, что их табуны, стада и гурты «окружены таковыми ж табунами» Букановской, Остороуховской и Слащёвской станиц, а перегоняемые на правою сторону Дона «как в попасе, так и водопое… от стеснения Усть-Хопёрской станицы хуторов Рубашкиных терпят большую нужду, через что бываемы частые ссоры немало известные» (Королёв В.Н. Старые Вёшки: Повествование о казаках. // Ростов н./Д: Кн. изд-во, 1991. с. 325, 337, 358).
Ок. 1821.**** Родился Гаврила Федотов, казак Вёшенской станицы. В службе с 1841 г.. (РГВИА, ф. 52, оп. 1, д. 230а, док. 1761 г.).
Ок. 1821.**** Георгиевские кавалеры. Родился Василий Елисеевич Кудинов, казак Вёшенской станицы, награждён ЗОВО. В службе с 1841 г. Служил в полку № 16. Представлен в урядники с дек. (нояб.) 1847 г. Дети: сын 16 лет. (РГВИА, ф. 330, оп. 56, д. 462, док. 1877 г.).
Ок. 1821.**** Родился Зимовнов Фёдор Андреевич, казак Вёшенской станицы. В службе с 1841 г. Урядником с 24 августа 1849 г. Отправлен в запас, (РГВИА, Ф. 330, оп. 56, д. 462, ПС док 1877 г.).
1822.**** Хутора Верхнего Дона. В Вёшенском юрту насчитывалось шестьдесят пять водяных мельниц, а в Елани – девять. В начале 1820-х гг. вёшенские мельницы составляли 36% всех водяных мельниц Усть-Медведицкого начальства, состоявшего из 21 станицы, имевших 180 водяных мельниц.
В вёшенском юрте в 1822 г. было 6 ветряных мельниц (6% ветряных мельниц Усть-Медведицкого начальства, из 21 станицы). В еланском юрте имелось 4 ветряные мельницы. (Королёв В.Н. Старые Вёшки: Повествование о казаках. // Ростов н./Д: Кн. изд-во, 1991. с. 333).
1822.*** Жалование донским казакам составляло 20 000 рублей, но вместо 10 000 четвертей провианта Войску Донскому стали выплачивать по 90 000 рублей. (Новочеркасск. Энцеклапедия. – Новочеркасск: ООО «Издательство НОВОПРИЕТ», 2005. С. 29).
Ок. 1822.**** Георгиевский кавалер. Родился Семён Анисимович Федотов, казак Вёшенской станицы, награждён СГ-4 17 авг. 1857 г. В службе с 1842 г. Произведён в урядники с 7 март. 1848 г. Служил в полку № 40, № 60 (РГВИА, ф. 330, оп 56, д. 462, док. 1877 г.).
Ок. 1822.**** Георгиевские кавалеры. Родился Мельников Самуил Сергеевич, казак Вёшенской станицы. Награждён СГ–3, СГ – 4 в 1857 г. В службе с 1842. Урядник с 6 августа 1748 г. (РГВИА, ф. 330, оп. 56, д. 462, док. 1877 г.).
1822.**** Родился Лосев Иван Моисеевич, казак Вёшенской станицы. Отец: Лосев Моисей Иванович р. ок.. 1794 г.
1823.**** РПЦ. В 1823 г. в станице Еланской заложили новую, каменную на этот раз церковь с Николы Чудотворца. Её освящение состоялось в 1826 г. Новая была построена по «образцовому проекту» знаменитого русского архитектора-классициста Ивана Егоровича Старова (1745 – 1808), автора проектов Таврического дворца и Троицкого собора Александро-Невской лавры, и представляет собой монументальное сооружение в классическом стиле. Церковь трёхпрестольная: главный алтарь посвящён святителю Николаю, а два боковых предела – правый во имя Спаса и левый во имя рождества богородицы. Роспись интерьера церкви была выполнена в XIX в. петербургскими мастерами по эскизам Старова.
Старую деревянную разобрали. (Королёв В.Н. Старые Вёшки: Повествование о казаках. // Ростов н./Д: Кн. изд-во, 1991. с. 381).
1824, фев.**** Умер Лосьев Филипп, казак Вёшенской станиы. Урядник (ГАРО, ф. 344, оп 1, д. 316, л. 74.)
Ок. 1824. Калинин Родился Калинин Макей Климович, казак Вёшенской станицы. Награждён БМ 853, СМ- 4Д, кресты за службу на Кавказе, нашивки за 6 лет безупречной службы. В службе с 1 января 1843 г. по 1 января 1864 г. Участник Польской компании в действующих сражениях. Дети: Григорий р. 25 января 1869 (РГВИА, ф. 330, оп 55, д. 1283 ПС за док. 1844 г.).
К 1825.*** Россия имела следующее казачье население (обоего пола):
- Донское казачье войско – 533 813 чел;
- Кубанское казачье войско – 101 552 чел.;
- Терское казачье войско и казачьи войска Кавказской линии – 44 153 чел.;
- Оренбургское казачье войско – 56 153 чел.;
- Сибирское казачье войско – 36 921 чел.;
- Уральское казачье войско – 28 226 чел.
Всего по России казачье население обоего пола составило – 800 818 чел. На действительной военной службе находились 68 000 чел., что составляло около 8,5% от казачьего сословия.
Вооружённые силы России состояли из 908 234 человека. Казачьи войска составляли 14% его состава. Донское Войско имело 533 813 душ обоего пола. Всего казачьих частей на действительной службе находилось 68 000 и 62 000 в резерве готовых к походу.
Ок. 1825.**** Родился Каргин Антон Фёдорович, казак Еланской станицы. В службе с 1845 г. Отставка с чином хорунжего 20 февраля 1867 г. Дети: не указаны. (РГВИА, Ф. 330, оп. 56, д. 463, док. 1877 г.). Писарь Вёшенской станицы.
До 1826.* Получение русского ордена любой степени давало награждённому лицу право потомственного дворянства.
1826. *** Хутора Верхнего Дона. В Еланской станице начинает действовать местная племенная селекция в коневодстве (14 жеребцов лучших пород). От Войска выделено 14 жеребцов лучших пород. (Королёв В.Н. Старые Вёшки: Повествование о казаках. // Ростов н./Д: Кн. изд-во, 1991. с. 325).
1826.**** Казачьи нравы. За нерадение и пьянство был отдан под суд вёшенский есаул Лавреньтьий Попов. Через 14 лет этому же поступку будет дано осуждение его сыну хорунжему Филиппу Лаврентьевичу Попову. (Королёв В.Н. Старые Вёшки: Повествование о казаках. // Ростов н./Д: Кн. изд-во, 1991. с. 409).
1826.**** На Дон из находившегося в Бессарабии, у содержания кордонной стражи на Пруте, полка Катасонова был выслан есаул Лаврентий Попов. Преданный военному суду, он обвинялся в «составлении подложного рапорта от имени войскового старшины Макарова с жалобою на бывшего своего полкового командира подполковника Катасонова 1-го» и в «нерадении по службе и употреблении излишних хмельных напитков». В Вёшках Попова все хорошо знали, поскольку в молодости он служил станичным писарем.
Царский манифест 1826 г. освободил его из-под суда, но он немедленно был направлен в полк Сергеева на службу в Грузию и затем принял участие в боях русско-персидской и русско-турецкой войн. Видимо, проявил себя весьма неплохо, поскольку в 1828 году генерал-майор Сергеев в послужном списке Попова показал его достойным к повышению в чине. Но тут случилась болезнь, последовал бессрочный отпуск на родину, где Попов и умер через три месяца. (Королёв В.Н. Старые Вёшки: Повествование о казаках. // Ростов н./Д: Кн. изд-во, 1991. с. 179).
Ок. 1826.**** Родился Иосиф Петрович Мельников, казак Вёшенской станицы. В службе с 1 января 1866 г. Произведён в урядники с 1 янв. 1874 г. Дети: Семён р. 1 сентября 1874 г. (РГВИА, ф. 330, оп. 56, д. 188, ПС док. за 1874 г.).
1826.*** Было учреждено Третье отделение Собственной его императорского величества канцелярии, которое стало главным органам политического сыска.
1827, 20 окт.*** Наследник царя и великий князь Александр Николаевич в возрасте 9 лет назначен атаманом всех казачьих войск России и шефом Войско Донского Атаманского полка, который стал именоваться Казачьим Атаманским Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича полком, и оставался на этом посту до 19 февраля 1855 г.
ПОЛНОЕ ЗАВЕРШЕНИЕ ПЕРИОДА КАЗАЧЕЙ ВОЕННОЙ ДЕМОКРАТИИ.
1827.**** Хутора Верхнего Дона. В Вёшки присылают двадцать два породистых жеребца. Таким образом, войсковые и станичные власти заботились о состоянии местного коневодства, которое являлась стратегическим объектом. (Королёв В.Н. Старые Вёшки: Повествование о казаках. // Ростов н./Д: Кн. изд-во, 1991. с. 325).
1828, 12 фев.*** Офицерские чины в казачьих войсках – 12 февраля 1828 г. было установлено наименование казачьих чинов. Казачий «табель о рангах» выглядел так: штаб-офицерские чины: войсковой старшина и полковник; обер-офицерские чины: хорунжий, сотник, подъесаул, есаул. Полковник носил чистый погон с двумя просветами, войсковой старшина – погон с двумя просветами и тремя большими звездочками. У обер-офицеров погон был с одним просветом. У хорунжего – с двумя звёздочками, у сотника – тремя, подъесаула – четырьмя. Есаул носил чистый погон без звёздочек.
Унтер-офицерские чины – нижним был чин рядового казака, Расторопному и грамотному казаку присваивали чин приказного с одной нашивкой на погоне.
Далее шли унтер-офицерские чины. Прослуживший 1 год и 9 месяцев и окончивший курс в полковой учебной команде становился урядников. Младший урядник носил две «лычки», старший – три из тесьмы. Чину армейского фельдфебеля соответствовал казачий чин вахмистра. Он носил нашивки из галуна. В годы Первой мировой войны ввели чин подхорунжего.
Казак к своим начальникам обращался – к обер-офицеру ваше благородие, есаулу и штаб-офицерам – ваше высокоблагородие, генералу – ваше превосходительство, к непосредственному начальнику – господин урядник, господин вахмистр. (Шумов В. В. История казачества (справочник казака). // Ростов н/Д: Изд ООО «КСС», 2004. С. 39 – 40).
1828, 28 фев.**** Умер от болезни Лосев Иван, казак Вёшенской станицы. Отставной сотник. (ГАРО, ф. 344, оп. 1, д. 316, л. 54).
1828, 26 мар.*** Умер есаул Боков Василий, казак Вёшенской станицы. (ГАРО, ф. 344, оп. 1, Д. 136, л. 39 об.).
1828, 23 апр.**** В этот день умер урядник Вислогузов Максим (ГАРО, ф. 344, оп. 1, д.316, л. 75 об.).
1828, 27 ноя.**** Умер Лосев Кирьян (?), казак Вёшенской станицы. Урядник полка Ступочевского (ГАРО, ф. 344, оп. 1, д. 316, л. 76).
1828.**** Казачьи нравы. Вёшенского казака Василия Лосева судят «за фальши». (Королёв В.Н. Старые Вёшки: Повествование о казаках. // Ростов н./Д: Кн. изд-во, 1991. с. 412).
1828.*** В 1828 г. произведён в корнеты Семён Иванович Краснов, младший брат Ивана Ивановича Краснова (1800 – 1871). Отец полковник армии Иван Иванович Краснов (1776 –?). Дед генерал-майор Иван Козмич Краснов (1752 – 1812). Он учился в Благородном пансионе при Московском университете, потом, как и старший брат, стал юнкером лейб-казачьего полка. В 1831 отличился в польской компании, получив в награду орден св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость». В 1832 г. уволен от службы поручиком. Находясь в отставке, повышался в чинах, дойдя до ротмистра, а по некоторым сведениям – до полковника.
Из некоторых документов видно, что у него была долгая связь с государственной крестьянкой Ефросиньей Шевцовой и имелись от неё дети: вконце пятидесятых или в начале шестидесятых годов Ефросинья Фёдоровна стала женой Краснова, который и усыновил собственных незаконнорождённых детей.
В отставке Семён Иванович занимался хозяйством, учредил в Краснополье две ежегодные ярмарки, служил по выборам дворянства. Несколько трёхлетних сроков был почётным смотрителем Хопёрского окружного училища. По его инициативе в 1860 г. открылась подписка на устройство при этом училище публичной библиотеки. С 1 января 1861 г. библиотека открылась для всеобщего пользования. К концу г. в ней насчитывалось около 1 800 томов, выписывалось 16 газет и журналов.
В 1843 г. Новочеркасский статистический комитет избрал в члены-корреспонденты группу донских общественных деятелей, в их числе оказался и Краснов, избранный позже и членом-корреспондентом Войскового статистического комитета. Семён Иванович систематически поддерживал связи с комитетом и присылал ему различные материалы: в 1845 г. – собственное сочинение «О образовавшейся в последних годах Хопёрского округа в слободе Краснополье, в так называемом Сухом Логу, речке, названной Благодатью». В 1846 г. он находит чугунную медаль времён Ивана III. В 1848-м – «бедренную кость значительной величины неизвестного огромного животного», найденную в обвале на берегу Сухого Лога. В 1848 г. комитет просил Семёна Ивановича и старшего медика Хопёрского округа Ф.Е Билёва собрать за пять – десять лет метеорологические наблюдения по округу и сделать из них выводы о местном климате. Известно единственное выступление Краснова в печати – корреспонденция «Из сл. Краснополья» в «Донской газете» за 1873 г. Это, в сущности, письмо Семёна Ивановича о пожаре, случившимся в слободе, и отличившемся при его тушении Донском казачьем № 29 полке, который проходил через Краснополье. (Королёв В.Н. Старые Вёшки: Повествование о казаках. // Ростов н./Д: Кн. изд-во, 1991. с. 244 – 246).
Ок. 1828.**** Родился Павел Петрович Алимов, казак Вёшенской станицы. В службе с 1 янв. 1868 г. Произведён в урядники с 30 авг. 1874 г. Дети: сын Пётр р. 5 июня 1870 г. (РГВИА, ф. 330, оп. 56, д. 188, ПС за 1874 г.).
1828 – 1830* Выход в свет 45 томов Полного собрания законов Российской империи. Туда вошли 31 тысяча законодательных актов за период с 1649 по 1825 г.
1829, 5 апр.*** РПЦ. Учреждение на Дону самостоятельной епархии в г. Новочеркасске. С 5 апр. 1829 г. по 17 окт.1842 г. после учреждения кафедры в Новочеркасске первым архиереем Донской епархии был назначен Афанасий (в миру Телятьев или Телятинский (ум. в 1847 г., 7 мая)), переведённый сюда с тамбовской кафедры. Сначала кафедра носила титул «Новочеркасской и Георгиевской», поскольку её власть простиралась на Северный и отчасти Западный Кавказ.
1829.*** Императорские награды. 12-й Донской казачий генерал-фельдмаршала князя Потёмкина-Таврического полк награждён Георгиевским знаменем «За оборону крепости Баязета 20 и 21 июня 1829 г.», и, в будущим, знаки отличия на головных уборах с надписью «За отличие в турецкую войну 1877- 1878 гг.». В этом полку служили и вёшенцы, и еланцы.
Всего до начала первой мировой войны императорской грамотой были пожалованы четыре донских полка (в том числе два гвардейских), георгиевским знаменем – тринадцать (в том числе Атаманский), георгиевским штандартом – десять (в том числе два гвардейских) и знаки отличия на головные уборы – тринадцать (в том числе два гвардейских); имена носили девятнадцать полков. (Королёв В.Н. Старые Вёшки: Повествование о казаках. // Ростов н./Д: Кн. изд-во, 1991. с. 181).
1829,**** Еланец Василий Семёнович Гуляев, в турецкой войне, неся службу в Донском полке Секретёва 1-го, за отличие получает чин сотника. (Королёв В.Н. Старые Вёшки: Повествование о казаках. // Ростов н./Д: Кн. изд-во, 1991. с. 154).
В 1830-х.**** Хутора Верхнего Дона. В Вёшках упоминаются три ярмарки – Воздвиженская, Красногорская и Троицкая. (Королёв В.Н. Старые Вёшки: Повествование о казаках. // Ростов н./Д: Кн. изд-во, 1991. с. 337).
В 1830-х.**** Казачьи нравы. В 1830-х г. смотритель вёшенского магазина есаул Дмитрий Васильев подозревался в махинациях с качеством вина, но «наказан не был». (Королёв В.Н. Старые Вёшки: Повествование о казаках. // Ростов н./Д: Кн. изд-во, 1991. с. 411).
1830.* Обнародование Полного свода законов.
1830, 8 ноя.**** Родился Астахов Фёдор Платонович, казак Еланской станицы. Отец: Астахов Платон Фёдорович 1800 г. р. (РГВИА, ф. 405, оп. 6, д. 6614. ПС за 1845 г.). Причислен к дворянству 28 января 1844 г. (РГИА, ф. 1343, оп 16, д. 3044).
1830, 17 янв.**** Умер Зимовнов Иван, казак Вёшенской станицы, урядник полка № 24, (ГАРО. Ф. 344, оп. 1, д. 316, л. 14 об.).
1830-х. Калинин. В первой половине 1830-х г. родился Михаил Матвеевич Калинин. Его отец Матвей Калинин к этому времени ещё не заработал дворянства. Он доводится старшим братом генералов Николая Матвеевича и Бориса Матвеевича Калининых.
В 1847 г. Матвей Калинин, обращаясь с просьбой к известному донскому деятелю И.С. Ульянову помочь поместить сына-гимназиста в фейерверкерскую школу, спрашивал, не будет ли препятствовать его недворянское происхождение. Отец служил писарем в Атаманской канцелярии при атамане М.Г. Власове и, в конце концов, дослужился до чина войскового старшины. Сам же Михаил Матвеевич был признан во дворянстве, когда получил офицерский чин в 1851 г..
С 1848 г. по 1851 г. он учился в конноартиллерийской школе донских урядников, окончил её и уже хорунжим свыше года служил в Донском учебном полку в Новочеркасске.
В 1853 г. был переведён в Донскую артиллерию. Командиром взвода Донской № 3 батареи и участвовал в Крымской войне. В сражении на реке Альме получил контузию. Отличился и заработал ордена Анны 4-й степени с надписью «За храбрость» и 3-й степени с мечами. Именно боевым действиям третий батареи в Крыму и посвящены «Воспоминания бывшего артиллериста». Затем он служил во второй и первой батареях и снова в учебном полку, где получил очередной орден.
С 1861 по 1865 г. есаул и потом войсковой старшина Михаил Матвеевич Калинин занимал должность вёшенского станичного атамана. С 1865 г. состоял инструктором по обучению молодых казаков и военным приставом 3-го военного отдела Войска Донского (управление отдела находилось в Усть-Медведице). Отличие Калинина по этой службе было отмечено орденом св. Станислава 2-й степени и двумя денежными наградами. В 1873 г. в «Донских областных ведомостях» он опубликовал свои заметки «По поводу статьи г. Тимощенкова «Обучение малолетков военному делу».
Будучи подполковником, Михаил Матвеевич командовал Донским казачьим № 36 полком в войне 1877 – 1978 г.ов. Его брат, Борис, рассказывал в книге «Материал для истории Донской артиллерии», что 12 октября 1877 г. Калинин атаковал своими казаками Нисово, опрокинул находившейся там небольшой турецкий отряд, перешёл реку Лом и явился в тылу неприятельских войск, занимавших Кадыкей. «Если бы атака казаков была поддержана пехотою, то мы достигли бы здесь блистательного результата с незначительною потерею». Но русское командование действовало вяло и нерешительно.
В 1878 г. Михаил Матвеевич получил чин полковника, командовал тринадцатым и шестым донскими полками. Был награждён орденами св. Анны 2-й степени и Владимира 4-й степени бантом. Некоторое время состоял по Войску Донскому и вышел в отставку. (Королёв В.Н. Старые Вёшки: Повествование о казаках. // Ростов н./Д: Кн. изд-во, 1991. с. 441 – 442).
1832.**** Хутора Верхнего Дона. Станичный табун Вёшенской станицы насчитывает свыше семисот лошадей, в Еланской станицы свыше пятисот. (Королёв В.Н. Старые Вёшки: Повествование о казаках. // Ростов н./Д: Кн. изд-во, 1991. с. 325).
1832, 20 фев.**** Родился Вершинин Лев Фёдорович, казак Еланской станицы. Отец: Вершинин Фёдор Трофимович, р. ок 1803 г. (РГВИА, ф. 405, д. 11705, ПС за 1852 г.).
1832, 4 окт.**** Пожаловано полковое георгиевское знамя Донскому казачьему Шамшеева полку (вторично 29 апреля 1869 г. 12-му Донскому казачьему Генирал-Фельдмаршала Князя Потёмкина-Таврического полку «За оборону крепости Баязета 20 и 21 июня 1829 г.»)
1832.**** В списке обер-офицеров Войска Донского состоят пятнадцать служилых офицеров-вёшенцев (среди них один войсковой старшина и три есаула). И пять офицеров-еланцев (в том числе один есаул). Служат они в разных частях империи: в Отдельном Кавказском корпусе трое вёшенцев и трое еланцев, в Бессарабии три вёшенца, на Дону пять вёшенцев (среди них дьяк Войсковой канцелярии хорунжий Попов 38-й и один чиновник войсковой чертёжной). Больше всего офицеров-вёшенцев в Донском казачьем № 26 полку – здесь их сразу трое, остальные проходят службу в разных полках. (Королёв В.Н. Старые Вёшки: Повествование о казаках. // Ростов н./Д: Кн. изд-во, 1991. с. 178).
1832, 20 дек.**** Умер Мельников Зот, казак Вёшенской станицы. Урядник полка № 21 Золотарёва 1-го. (ГАРО, ф. 344, оп.1. д. 316, л. 18).
1833.**** Хутора Верхнего Дона. Неурожай охватил все верхнедонские станицы, последовала массовая гибель скота, от нехватки кормов и «повальной болезни». Это относится и к Вёшкам и к Елани. Такой же неурожай будет и в 1836, 1848, 1883 г.х.
Была оказана материальная помощь хлебом за неурожайный год на пропитание и для сбора казаков на военную службу. Впоследствии это задолжность скажется на казачьих семьях Верхнего Дона в 1840 г. Будет в категоричной форме призывом станичников «состоящим в долгу в ссуде в неурожайный год хлебом и по другим случаям в казённую войсковую и станичную сумму». (Королёв В.Н. Старые Вёшки: Повествование о казаках. // Ростов н./Д: Кн. изд-во, 1991. с. 324).
1833.**** Пример прохождения внутренней службы урядником Еланской станицы Иваном Кривошлыковым. Полевую службу начал с 1817 г. Прослужив 16 лет в 1833 г., в возрасте 34-х лет был отставлен «по имеющейся внутренней болезни» от полевой службы с перечислением на 14 лет во внутреннюю службу. В 1835 – 1836 гг. находился в карауле в Хопёрском начальстве. В 1836 – 1837 – «у непропуска корчемства вином в Усть-Медведицком округе». В 1839 – 1840 – при тюрьме в Миуссом начальстве. Из этого «послужного списка» следует, что внутренняя служба могла быть и не на «благо» родной станице. (Королёв В.Н. Старые Вёшки: Повествование о казаках. // Ростов н./Д: Кн. изд-во, 1991. с. 186).
1833.**** Родился казак станицы Вёшенской Николай Иванович Краснов (1833 – 1900 ), в семье будущего генерал-лейтенанта Ивана Ивановича Краснова (1800 – 1871), военноначальника Главного управления казачьих войск, писателя, историка (ум. в 1900).
Жена: Феодосия Ильинична Гаврилова. Дети: сын Андрей Николаевич Краснов, профессор (1862 – 1914), сын Платон Николаевич Краснов, служил по Министерству путей сообщения (1966 – ?), сын Пётр Николаевич Краснов, донской атаман (1869 – 1947).
Его ещё в малолетстве определили в одно из самых известных петербургских учебных заведений, 1-й кадетский корпус, откуда в 1851 г. восемнадцатилетнем юношей был выпущен прапорщиком в лейб-гвардии Донскую лёгкокую конноартиллерийскую батарею.
В Крымской войне эта батарея не участвовала, и, по словам её историка П.Г. Чеботарёва, офицеры «изнывали в ожидании и рвались в сражение. Многие хлопотали о переводе в действующие части войск». Одним из таких офицеров и являлся молодой Краснов, добившийся в 1855 г. перевода сотником в Донскую № 3 батарею, получивший отпуск и прибывший из Гродненской губернии, где находились тогда донские гвардейские артиллеристы, в Таганрог под начало своего отца. Здесь он отличился при захвате неприятельского парового судна «Джаспера», был одним из руководителей установки в городе коронад и сооружения береговых батарей, которыми затем и командовал в перестрелках с англо-французскими кораблями. Иван Иванович впоследствии писал, что видел в сыне «ревностного для себя помощника», стараниями которого была «сформирована из Донского № 74 полка прислуга к каронадам, и при содействии урядников и казаков № 2 Донской батареи новобранцы, не имевшие прежде понятия об орудиях, скоро сделались ловкими артиллеристами».
По окончании войны Николай Иванович вернулся в Петербург, поступил в Николаевскую Академию Генерального штаба, которую и окончил по первому разряду в 1858 г. (в 25-ть лет от роду), всё ещё состоял сотником 3-й донской батареи. С 1 января 1860 г. служил в Генеральном штабе и оставил эту службу только в 1889 г.. За этот почти тридцатилетний период он занимал разные должности и находился во многих «командировках». В начале 1860-х гг., будучи Генерального штаба штабс-капитаном, два с лишнем года преподавал военные науки в Новочеркасской гимназии. В 1863 г. был послан в распоряжение начальника 5-й кавалерийской дивизии в Волынскую губернию и участвовал в польской компании. Среди прочего Николай Иванович отличился в деле под Порецком, где, как писал «Военный сборник», «благодря своей храбрости и гуманности не допускал бомбардировки этого местечка, предполагавшегося занятым неприятелем, но на деле покинутого, что и удостоверил Н.И. Краснов, въехав в город с небольшою горстью казаков». За польскую компанию он получил орден св. Анны 3-й степени с мечами.
В 1864 г. в чине Генерального штаба капитана Краснов был назначен состоять для особых поручений при начальнике Главного управления Иррегулярных войск. В этом управлении, впоследствии переименованном в Главное управление казачьих войск, прошла вся дальнейшая служба Николая Ивановича. Он находился при начальнике управления, служил помощником начальника одного из его отделений. С 1867 по 1882 г. – начальником Межевого и статистического отделения, неоднократно замещая помощника начальника Главного управления. Одновременно с 1878 г. в качестве представителя от Войска Донского он состоял членом Комитета Главного управления иррегулярных войск (затем Комитета казачьих войск). Только во время русско-турецкой войны, в 1878 г., Краснов временно оставил своё управление и командовал мобилизованным полком третьей очереди – Донским казачьим № 41 полком – на австрийской границе. В это время он уже имел чин Генерального штаба полковника. В 1880 г. (в 47-мь лет от роду) Николай Иванович Краснов произведён в Генерального штаба генерал-майоры.
В течение четверти века на нём лежала крайне ответственная тогда обязанность составление для царя «всеподданнейших» отчётов по Главному управлению казачьих войск.
Краснов получил хорошее образование и с молодых лет находился под влиянием культурных традиций семьи. Он пошёл по стопам отца в литературном отношении. «Военный сборник» отмечал, что параллельно с военно-административной деятельностью Николая Ивановича «в течение всей его жизни шла его научно-литературная деятельность, в которой нашли своё выражение лучшие его силы и стремления и которая долго ещё не утратит своего значения для всякого исследователя быта и истории казачьих войск».
«К концу пятидесятых годов, – по характеристике журнала «Военный сборник», – Россия была ещё очень мало исследована в географическом и ещё того менее в топографическом и статистическом отношениях. Крымская война наглядно обнаружила весь вред такого неведения своей родины, и тогда же как в общественном самосознании, так и в правительственных сферах возникла мысль детально исследовать Россию. Стали посылать целые научные экспедиции для изучения различных областей России… Военное ведомство не отставало от других и возложило на офицеров Генерального штаба составление военно-статистических обзоров различных областей России. В числе этих офицеров находился и Николай Иванович Краснов, которому было поручено состовлять военно-статистическое обозрение Земли Войска Донского. Особый строй этой области, её исключительная история, а главное – крайняя скудость литературных о ней сведений заставили Николая Ивановича шире отнестись к своей задаче и вместе со специальными сведениями собрать весьма ценные общие материалы для географии и статистики Земли Войска Донского…»
Для сбора этих материалов Н.И. Краснов объездил ряд местностей Дона, побывал в своей Вёшенской и многих других станицах. Необходимость получить статестические сведения о донском судоходстве заставила его дважды быть в Качалинской станице в 1860 г. Николай Иванович, по его словам, делал разъезды по Дону с целью исправления карты области, изданной в 1845 г. В масштабе три версты в дюйме. В результате составил карту Земли Войска Донского в тридцативёрстном масштабе. Он и сам вёл некоторые метеорологические наблюдения, собрал обширные статистические данные, просмотрел архивы Усть-Медведицкого, Хопёрского и 1-го Донского сыскных начальств, воспользовался некоторыми рукописями, в первую очередь сухоруковским «Историческим описанием Земли Войска Донского». Собранный материал Краснов начал публиковать в «Донских войсковых ведомостях» под общим заглавием «Очерки из статистики Войска Донского» – это обозрение климата и географии края, его демографии, геолого-географический очерк. В журнале Н.И. Костомарова «Основа» он поместил свой «Исторический очерк Земли Войска Донского», охватывающий период от скифских времён до эпохи Петра I включительно, и начал выступать как публицист по казачьим вопросам.
Весь собранный материал Николай Иванович разбил на две книги. Первая них, вышедшая в Петербурге в 1863 г. под названием «Земля Войска Донского», объёмом 550 страниц, составляла один из томов двадцатипятитомных «Материалов для географии и статистики России, собранных офицерами Генерального штаба». Вторая книга – «Военное обозрение Земли Войска Донского» (1864) – составила один из шести томов «Материалов для военной географии и военной статистики России, собранных офицерами Генерального штаба».
Таланты и занятия Николая Ивановича были на удивление разнообразными. Боевой офицер-артиллерист в молодости, затем крупный военно-административный деятель, он одновременно был и экономистом, и статистом, и военным публицистом, и историком, и писателем, и критиком, и даже некоторое время педагогом, а перед смертью ещё занялся и философией.
Как специалиста его привлекали к выполнению различных ответственных поручений. Он устраивал казачий отдел на Московской политехнической выставке 1872 г. и был командирован от правительства на статистический конгресс в Пеште. За долгую свою службу он удостоен многих орденов, «высочайших» благ.рностей, золотой медали Академии наук. Обширен был круг его знакомств с видными деятелями отечественной науки и культуры.
В 1891 г., в возрасте пятидесяти восьми лет, Николай Иванович был произведён в Генерального штаба генерал-лейтенанты с увольнением в отставку. Он оставил Петербург, где прожил почти тридцать лет, поселился на Дону. Тогда же он принялся за работу на общественную пользу. В 1891 г. был неурожайным годом, а в 1892 г. север Дона охватили голод и холерная эпидемия. Краснов находился в это время в Урюпинской станице. И, по информации «Военного сборника», сразу же стал «деятельно хлопотать об оказании помощи пострадавшему населению; благ.ря своему влиянию и авторитету… Николай Ивановичу быстро удалось организовать правительственную помощь, снабжение продовольствием, добиться правительственной ссуды и вызвать частную благотворительность. При этом Н. И. Краснов… настоял, чтобы помощь оказывалась не только основному населению Войска, но и так называемому иногороднему элементу». Генерала избрали почётным мировым судьёй Хопёрского округа, и эту должность он занимал до смерти.
«Военный сборник» отмечал, что «последние г.ы он провёл в чтении и изучении философов-маралистов от Эпикура до христианских мыслителей и старался создать свою оригинальную систему морали, в которой смелые требования личности, заявленные греческими философами, соединялись бы с учением практической любви христианской морали». Это было нечто, подобное движению «Толстовцев», у которых Лев Николаевич Толстой был своеобразным кумиром.
Николай Иванович был женат на Феодосии Ильиничне Гавриловой, которая происходила из интеллигентной столичной семьи дворян Гавриловых.
Николай Иванович умер в Таганроге в 1900 г.. (Королёв В.Н. Старые Вёшки: Повествование о казаках. // Ростов н./Д: Кн. изд-во, 1991. с. 234 – 244).
1834.**** Коренные донские казаки в основном селились по главным рекам в удобных местах, а земли по притокам главных рек и на водоразделах долгое время мало кого привлекали. Именно на этих землях со второй половины XVIII столетия донская казачья старшина стала основывать хутора, куда селили переселенцев, которых стали называть «хохлами». В ходе освоения целинных земель на Дону стали возникать большие «хохлацкие» слободы, прежде всего по рекам Калитве, Медведицы, Миусу, Деркулу, Берёзовой и др. Этот прочесс был и на территории распростронения интнресов станиц Вёшенской и Еланской. Здесь начали строится памещачьи посёлки. Этот бум строительства был выгоден прежде всего как и интересам самих станиц, так и в интересах донской старшины.
На Калитве «хохлацкие» слободы возникали на землях атаманов Ефремовых и Грековых, на Деркуле – на землях Малышкиных, на Берёзовой – на землях Маньковых, на Медведице – Себряковых, по Миусу - Иловайских и так далее.
Вместе с тем, к 1834 г. общая численность мужского казачьего населения на Дону оставалась весьма незначительной и составляла всего 184 454 человека. При наличии нескольких миллионов десятин плодороднейшей донской земли казачьи земельные наделы в первой половине XIX в. оставались весьма значительными. Из общего фонда в 12 млн. десятин пахотных и сенокосных угодий Области Войска Донского (ОВД) (без лесов, неудобий и песков) на каждую мужскую казачью душу формально приходилось почти 30 десятин. В результате в ОВД образовался так называемый «свободный» (не обрабатываемый) земельный фонд (почти 7 млн. десятин). Именно поэтому старшина в первой половине XIX века получила возможность распоряжаться значительным количеством плодородной земли. Этот факт землепольования имел место и на территории упомянутых веше станиц Вёшенской и Еланской.
Несмотря на наличие огромного земельного фонда (чернозёмы обыкновенные, южные, приазовские и предкавказские), урожайность сельхозхозяйственных культур на Дону в течение первой половины XIX столетия оставалась весьма низкой.
По отчётным ведомостям того времени, типичными были урожаи по Первому Донскому, Донецкому и Черкссому округам – сам шесть; по Второму Донскому – сам десять; по Усть-Донецкому и Хопёрскому – сам двенадцать-тринадцать. (Новочеркасск. Энцеклапедия. – Новочеркасск: ООО «Издательство НОВОПРИЕТ», 2005. С. 33).
1834.**** Хутора Верхнего Дона. Вёшенская земля из одного зерна дала тридцать четыре.
1834.*** Учреждено Донское торговое общество. Оно было создано торговыми казаками. Наиболее богатыми торговыми казаками считались Шапошниковы и Корнеевы. Торговые казаки торговали привозными товарами: строительным лесом, железом, канатами, дёгтем, кожами. Мехами, сукнами, полотнами, шёлковыми и шерстяными материалами, чаем, сахаром, кофе. Всё это в ту пору покупали в Москве, в Нижнем Новгороде на Макарьевской ярмарке, в Харькове и на Урюпинской ярмарке. Сами казаки продавали шерсть, рогатый скот, лошадей, овец, вино и рыбу.
Ярмарки на Дону были в станицах: Михайловской (Крещенская), Митякинской, Цымлянской, Пятиизбянной, Урюпинской, Луганской, Раздорской и в селе Криворожье. На этих ярмарках продавали не только различные товары, рогатый скот и лошадей, но и людей – невольников, привозимых казаками из Азии. (Картины былого Тихого Дона: Краткий очерк истории войска Донского. Т. 1. // М.: «Граница», 1992, с. 222).
1834.*** Родился Харитон Иванович Попов (1834 – 1925) создатель музея донского казачества.
Родом он из простой казачьей семьи станицы Остроуховской. Домашнее образование получал под руководством матери и грамотного, начитанного деда. В двадцать лет познакомился с «Историей государства российского» Н.М. Карамзина, и это определило его дальнейшую жизнь.
С пятнадцать лет Харитон стал служить в канцелярии местного полицейского чиновника и одновременно собирал материалы по донской старине. Одно за другой стали появляется его публикации в газетах «Донская речь», «Донское поле» и др. позже служил в областном правлении, занялся археологией. Собирал народные песни, коллекции по геологии. Участвовал в археологических съездах. 22 ноября 1899 г. был открыт музей истории донского казачества.
Первым его директором стал один из основных его устроителей Харитон Иванович Попов. (Шумов ВВ. История казачества (справочник казака). // Ростов н/Д: Изд. ООО «КСС», 2004. С. 147 – 148).
Пятый этап. От перевода донских казаков в сословие военных поселян 26 мая 1835 г. до 3 марта 1917 г., всего – 82 г. жизни.
1835, 26 мая.**** Высочайшее утверждено Николаем I «Положение об управлении Донского войска», т.е. КАЗАКИ ОКОНЧАТЕЛЬНО ПЕРЕВЕДЕНЫ В СЛУЖИЛОЕ ГОСУДАРСТВУ СОСЛОВИЕ ВОЕННЫХ ПОСЕЛЯН. «Положение об управлении Донского Войска» явилось ПЕРВЫМ ОБЩЕ ИМПЕРСКИМ ЗАКОНОПОЛОЖЕНИЕМ, затрагивающим все стороны жизни Донского Войска (военною, социальную, экономическую, политическую).
Комитет по разработке «Положения» был образован в 1819 г. и лишь через 16 лет это «Положение» вступило в законную силу (1 янв. 1836 г.), это произошло спустя 61 г. после подавления Пугачёвского восстания, когда о таком законодательстве задумалась императрица Екатерина II.
«Положение» ликвидировало Войсковую канцелярию. Непосредственную местную власть на Дону осуществлял наказной атаман. Отныне, согласно «Положению», донские войсковые атаманы становились навсегда наказными. Назначенный императорским повелением этот чиновник пользовался правами по части гражданской – генерал-губернатора, а по части военной – командующего войсками в военном округе. В его руках сосредотачивалась и военная, и гражданская власть. В правах он приравнивался к военному губернатору. Однако при внимательном рассмотрении вопрос о власти на Дону становился проблематичным. По «Положению об управлении войска Донского» казак по рождению не мог быть атаманом Войска и на Дон стали присылать чиновников из столицы. (Очень уж распространённым в середе последующих потомств также стало утверждение, что в области Войска Донского власть принадлежала казачеству, которое владело большей частью всех земель (примерно 85 %), при этом население казачьего происхождения не являлось доминирующим по численности. – Прим. авт.).
Территория Земли Войска Донского была разделена на семь округов, которыми командовали окружные генералы. Земля Войска Донского разделилась на округа: Черкасский (Новочеркасск), 1-й Донской (ст. Ведерниковская), 2-й Донской (ст. Нижнечирская), Донецкий (ст. Каменская), Хопёрский (ст. Алексеевская), Миусский (слоб. Голодаевка), и территория «Калмыцкого кочевья» в задонской степи, делившиеся на три улуса.
Высшим органом гражданской власти являлось Войсковое правление, в его структуру входили: наказной атаман, старший член правления и четыре асессора. При Войсковом правлении были созданы четыре экспедиции: исполнительная, хозяйственная, питейного сбора и поземельная. При правлении были: уездные войсковой, уголовный и гражданский суд; войсковой приказ общественного призрения; войсковая врачебная управа; войсковая почтовая контора. К Войсковому правлению относились: войсковое дворянское депутатское собрание и войсковой дворянский депутат. Кроме того, Войсковое правление руководило войсковым рекрутским присутствием, войсковым строительным комитетом и комиссией продовольствия. Территория Войска Донского была разделена на семь гражданских округов. Округами руководило Окружное правление, подчинявшееся Войсковому правлению. В каждом из округов создавалось 7 учреждений. Окружное судное начальство, которое соответствовала уездному суду в российских губерниях; окружное сыскное начальство, а также окружная опека, казначейство, почтовая контора, окружные дворянские депутаты и стряпчие. В каждой станице создавались станичные правления во главе со станичным атаманом. Станичные правления подчинялись Окружным атаманам и окружному правлению.
Территория Всевеликого Войска Донского разделеная на семь округов, комплектовала отныне по окружному принципу донскими казаками: Лейб-Гвардии казачий, Казачий Атаманский, 54 конных полка, казачью артиллерию (лейб-гвардейская батарея и 3 конноартиллерийские батареи). Полки получили порядковые номера (традиционно сохраняя наименование по полковникам). «Положением» срок службы казака устанавливался тридцать лет (25 лет строевой и 5 лет внутренней службы).
«Положение» официально запрещало приём в казаки представителей других групп населения Дона (это закреплено ещё в указах 1841 и 1853 гг.).
Объективно следует признать, что «Положение» 1835 г. поставило заслон дальнейшему произвольному расхищению земель Войска казачьей аристократией и дворянством (наследниками казачий страшены).
Этническая группа донских калмыков-бузаавов была также официально включена в казачье войсковое сословие. Позже в сознании казачества тесно переплетались понятия национальной (этнической) принадлежности и привилегированного сословного положения.
«Положение» 1835 в значительной степени было аграрным. Оно закрепляло за каждой станицей определённый участок земли (юрт). Отныне на каждого казака полагалось 30 десятин земли (пай). «Положение» практически закрепляло станичные юрты в качестве общественного владения (общинного) всей станицы.
По «Положению об управлении войска Донского» донским помещикам отводилось 15 десятин земли из расчёта на одного крестьянина. Земли донских помещиков признавались их потомственной собственностью. При этом они имели право продажи этой земли только донским чиновникам и помещикам (Новочеркасск. Энцеклапедия. – Новочеркасск: ООО «Издательство НОВОПРИЕТ», 2005. С. ). Беспоместные донские чиновники наделялись войсковой землёй в пожизненное пользование с правом её выкупа.
Потомственными дворянами считались все штаб-офицеры и их потомства и старшины, утверждённые 14 февраля 1775 г. Дворяне подразделяются на беспоместных, у которых крепостных крестьян не было; и поместных, у которых в собственности были крепостные люди. В свою очередь если дворянин имел менее двадцати крепостных душ, то он считался мелкопоместным. Таким дворянам правительство наделяло пожизненно «срочными» (ненаследуемыми) участками земли.
«Положение» предоставляло донским офицерам землю, исходя из принципа: генералам 8 участков по 200 десятин, то есть 1 600 (53,3 пая) десятин; полковникам, произведёнными в генерал-майоры при отставке, – 4 участка, то есть 800 (26,4 пая) десятин; офицерам – 2 участка, то есть 400 (13,2 пая) десятин; унтер-офицерам, произведенные в офицерский чин при отставке, – пол-участка, то есть 200 десятин (6,6 пая).
По положению 1835 г., донские помещики получали по пятнадцать десятин земли на каждую принадлежавшую им крестьянсекую душу мужского пола и по двадцать десятин, если приходилось уступать свои поместья станицам и переселятся на свободные земли.
Все эти категории помещиков были представлены в Вёшенской и Еланской станицах. Здесь владели землёй генералы, штабс- и обер-офицеры, гражданские чиновники, отдельные свещенослужителит, вдовы офицеров, «казаки из дворян» (представители дворянских фамилий, не получивших чина.)
На основании закона 26 мая 1835 г. станичные общества были наделены, по факту, землёй по расчёту 30 десятин на каждого казака (начиная с 16-го возраста ему распределялась). Причём оставалась ещё и запасная земля в 30 паёв, на случай увеличения числа казаков. Кроме того был ещё и войсковой земельный запас. Это первое историческое упоминание о конкретной норме казачьего пая. Право на получение паёв имели служилые и отставные казаки, а также вдовы и сироты. Бездетным вдовам предоставлялось половина пая, имеющим до трёх малолетних детей – один пай, более трёх – два. Малолетним сиротам-мачьчикам отводился один пай, а девочкам – половина на семью.
Форма землепользования на Верхнем Дону, как и у всех казачьих войск, была общиной. В Положении об управлении Войском Донским 1835 г. указывалось, что «земля станичного юрта со всеми угодьями почитается неприкосновенной собственностью общества казаков каждой станицы». И далее: «каждая станица должна единожды избрать и назначить части земли: одну – для пашни, другую – для сенокоса, две – под пастбища». Пахотные, выгонные и сенокосные земли делились на паи. Каждый казак по достижению 17-летнего возраста уже получал бесплатно полный пай, малолетние – либо уменьшенные паи, либо полные, но только за определённую плату. Женщины право на пай не имели. Они при особых обстоятельствах пользовались правом на часть пая мужа, погибшего или умершего на службе. Согласно положению 1835 г., рядовые церковнослужители, как и казаки, получали по одному паю, дьяконы по полтора, обер-офицеры и священники по два, штаб-офицеры и протоиреи по четыре, генералы по шесть паёв.
Число «паевых душ», по естественным природным законам, со временем возрастало. При этом количество территориальных десятин у станиц оставалось постоянным. При таком положении жизненные основы – это размер пая соответственно уменьшался.
Проектом 1835 г. определена площадь Вёшенского юрта в 190 578 десятин (из расчёта 30 десятин на один пай, то в итоге станица получила 6 350 паёв), эта территория включала в себя и земли занятые водоёмами, и земли занятые дорогами, и земли занятые под хозяйственные нужды, и земли лесного фонда. Количество земли под неудобиями также входило в распределение. Документы того времени подтверждают и то, что пахотные земли отводились от пойм рек на определённую норму удаления и являлись неотчуждаемыми.
Земля со временем истощалось и, особенно на пахотных землях. Позже при распределении паевой земли сложилось негласное правило. Казаку, рожденному от смешанного брака: женщины, бывший при рождении мусульманки (хоть и принявший православную веру) и православного казака земельного пая не нарезали. Станичное правление, в этом случае ссылаясь на «Положение 1835 г.». На этом основании появление таких браков было нежелательным в роду, не поощрялся стариками и был не выгоден с экономической точки зрения. Поэтому этот смешанный брак был непоощряемый и духовенством, охранявшие устои православия. Такой брак с женщиной врожденной мусульманкой был крайне редок и не являлся, почитаем в казачьей среде. (Детей рожденных от таких браков именовали «тумами», «турками» и. тп. обидными для казака прозвищами. – Прим. авт.).
Учитывая положение 1835 г. и бытовые традиции в казачьей среде, связанные с «обязательным» приданным невесты, сложилась практика, при которой жених из донских дворян сватался за невесту из дворянской семьи. Сватовство носило характер сохранения к кастовой принадлежности и её привилегий.
Постоянное недовольство беспоместных донских дворян и их давление на войсковые и центральные власти заставил правительство упорядочить владение землёй. В результате этого и возникло «Положение 1835 г.». Такое решение положит путь к коренному изменению в казачьей среде. Донское казачество окончательно поделится на два слоя общества: на казаков и донскую старшину. Для империи исполнение Положения 1835 г. станет укрепление монархии, а для казачества окончательную потерю казачьей вольности. В этом положении, вводимом на Донскую землю, бессомнения, выигрывает старшинско-атаманская верхушка, а рядовое казачество низводится до уровня военных поселян. Это участь наших казачьих предков. Теперь даже церковный клир, получивший земельные привилегии будут заинтересованы в сохранении монархии, которая поставила их на своё услужение. В дальнейшим на Дону будут проживать господа казаки и просто господа. (Королёв В.Н. Старые Вёшки: Повествование о казаках. // Ростов н./Д: Кн. изд-во, 1991. с. 317 – 318, 344 – 345), (Новочеркасск. Энцеклапедия. – Новочеркасск: ООО «Издательство НОВОПРИЕТ», 2005. С. 33 – 34).
Войсковое хозяйство – всё природное богатство края: земельные, лесные, рыбные, соляные и прочие угодья (а XVIII столетии), позже – промышленные предприятия (угольные шахты и др.), расположенные на землях Войска. В Войсковое хозяйство входили также войсковые и табуны. (Шумов В.В. История казачества (справочник казака). // Ростов н/Д: Изд. ООО «КСС», 2004. С. 96 – 97).
Станичный юрт – земли, которыми владела станица. В юрт входили пахотные земли, леса, луга и другие угодья. Казачья земельная община, включала в себя население и территорию отдельной казачьей станицы, в которую входили и хутора. Большая часть земельной площади станичного юрта распределялась между казаками в виде паевого довольствия. Кроме того, выделялись участки для общего пользования: для выгула скота, для конных табунов. Многие станицы имели свободные земли, которые нередко сдавались в аренду. (Шумов В.В. История казачества (справочник казака). // Ростов н/Д: Изд ООО «КСС», 2004. С. 96).
Образование хуторов. Положением 1835 г. разрешалось заводить хутора, но не менее 25 дворов и неприменно «с согласия всего станичного общества». Каждый хутор получал выделенный из станичного земельный хуторской юрт (земельную площадь). На право обустройства хутора выдавался войсковой патент. (Шумов В.В. История казачества (справочник казака). // Ростов н/Д: Изд. ООО «КСС», 2004. С. 99).
Бурлаки – не принятые по каким-либо причинам в казаки или сами не пожелавшие стать воинами, беглые из центральной России или Украины крестьяне. Появились они на Дону во второй половине XVII в. «Бездомные», не имевшие никакой собственности, были работниками в казачьих зимовниках, в станице по найму. (Шумов В.В. История казачества (справочник казака). // Ростов н/Д: Изд. ООО «КСС», 2004. С. 99).
«Приписные» крестьяне – бежавшие на Дон в середине XVIII в. с Украины малороссияне. Донские старшины селили их на своей земле в слободах. Жили они также в станицах и хуторах в работниках у зажиточных казаков. В отличие от бурлаков имели своё небольшое хозяйство, семью. (Шумов В.В. История казачества (справочник казака). // Ростов н/Д: Изд. ООО «КСС», 2004. С. 99).
«Оземеленные» – жители донских станиц, занимавшие промежуточное положение между казаками и пришлыми крестьянами. Станица наделяла их землёй и рассматривала как кандидатов в казаки. Спустя время многие из них действительно принимались в казаки. Они, как и все станичники, занимались хлебопашеством и животноводством. Им разрешалось владеть «приписными» крестьянами, женится на казачьих вдовах и девушках. Жили в донских станицах, как и «приписные» крестьяне. (Шумов В.В. История казачества (справочник казака). // Ростов н/Д: Изд. ООО «КСС», 2004. С. 99).
Лесные угодья – в станичные юрты входили и лесные угодья. Хищническая вырубка в течение короткого времени привела к резкому сокращению лесных угодий. Упорядочение использования лесов стало возможным после «Положения» 1835 г., согласно которому строевой лес разрешалось употреблять только на общественные нужды. Для охраны лесных угодий назначали лесничих с казачьими командами. (Шумов В.В. История казачества (справочник казака). // Ростов н/Д: Изд. ООО «КСС», 2004. С. 104).
Вывод о значении Положения 1835 г.: Если на первом этапе дореволюционной (до 1917 г.) историографии казачество изучалось в основном как исторический феномен, имеющий как полезную, т.е. промосковскую, так и антигосударственную, бунтарскую направленность, то на втором этапе, особенно после принятия «Положения об управлении Войска Донского» в 1835 г. казачество рассматривалась как сословие – законная составная части сословного строя империи, имеющая государственный нормативно фиксированный правовой статус. Именно в этот период издавались общие обзоры по всем войскам, опубликован большой комплекс официальных документов, в который входили, в том числе, положения о казачьих войсках, распоряжения, отчёты и другие правительственные акты. Следует отметить документы, регламентировавшие штатный состав казачьих частей, порядок прохождения службы, продвижения по служебной лестнице и т.д. (Дулимов Е.И., Цечоев В.К. Происхождение государства и права у народов Дона и Северного Кавказа. // Ростов н/Д: Изд-во Рост. Ун-та, 2006. с. 29 – 30).
«Положение 1835 г.» – это основа для возраждения казачества в современном мире начала XIX в. Однако современная «верхушка» казачьено движения на Дону приняла на себя не свойственные ей функции, касаемые донного «Положения 1835 г.» и поседующих действующих Законов Российской Империи. Была принята казачья форма одежды образца 1914 г., а это время в Российской Империи казачье сословие было переведено на положение военных поселян. Поэтому автор считает, что оснований для врзраждения нет. Конечные цели казачьего движения носят чисто популистский характер.
1835,**** Хутора Верхнего Дона. Межевая комиссия Войсковой канцелярии, увеличивая еланский юрт, решила передать в него шестнадцать казачьих хуторов и помещичьих посёлков, забрав в свою очередь несколько других.
Оценивая проект нового размежевания (1835 г.), депутаты Вёшенской станицы писали, что её казаки «с незапамятных времён исключительно довольствовались с одной… стороны Дона», левой, а станичный юрт делал «к нагорной стороне как бы одно прикосновение», на очень ограниченном пространстве. Однако вёшенцы «впоследствии при размежевании народу, распространяясь далее и далее, заселили речки Зимовную, Гороховку, Чёрную и Решетовку» и даже стали выходить за пределы юрка. Хутора на речке Песковатке были основаны не на вёшенской, а на войсковой земле.
Проект 1835 г. определял площадь вёшенского юрта в 190 578 десятин, Затем последовали прибавки и уточнения. По проекту 1835 г. наибольшая длина вёшенского юрта (от «первого буерака Солёного» на юго-восток до речки Вербовой, выше хутора Киреева) составляет семьдесят с половиной вёрст, ширина – тридцать три. Верхнедонское правобережье, изрезанное балками и оврагами, имело сравнительно плодородные земли, но в оценке невысокого качества. На левобережье сравнительно хорошие земли располагались узкой полосой с левой стороны речки Зимовной и Решетовки, далее на всём пространстве ската Песковатки. Такие же земли были в верховьях Елани. Остальное пространства левобережья занимали пески, покрытые незначительным слоем супеси и чернозёма.
Еланский юрт протягивался в длину от хутора Тернового «до мельницы Боковой на Чиру» на пятьдесят три версты, в ширину – на двадцать одну.
По сведениям 1835 – 1836 гг., в Вёшенской станице насчитывалось 22 беспоместных чиновника (тридцать пять вместе с детьми), в Еланской – четверо (восемь с детьми).
Межевая комиссия разработала проекты новых, увеличенных станичных юртов. Они расширялись за счёт войсковых и помещичьих земель и от части соседних станиц.
К Елани отходили, помещичьи владения при посёлки Конькове, хуторе Антоновском и другие.
К Вёшкам – при посёлке Есеновском, Лапине (он же Кривой Рог), хуторе Сухопесковатском, хуторе Лосеве (он же Песковатский) и в других местах.
Что получилось из этой передачи помещичьих земель, нам уже известно. Еланские и Вёшенские депутаты, изучив проекты, просили их изменения «по некоторым неудобствам и невыгодностям». Речь шла о том, чтобы не отделять от станиц участков земли на левобережье. Претензии Елани отклонили полностью, Вёшенской – в основном. (Королёв В.Н. Старые Вёшки: Повествование о казаках. // Ростов н./Д: Кн. изд-во, 1991. с. 303 – 304, 344, 359 - 360).
1835.*** Вышло положение определяющее структуру и особенности Общества донских торговых казаков. Каждый член общества должен был иметь капитал не менее 5 000 рублей и уплачивать в Войсковую казну по 200 рублей в течение срока службы казака каждый год, т.е. за 30 лет.
1835.**** Вёшенский казак Иван Варсонофьевич Боков, внук генерал-майора Гавриила Бокова, в 1835 г. был произведён из юнкеров лейб-гвардии Казачьего полка в корнеты. В этом полку за двадцать лет службы заработал чины поручика, штабс-ротмистра, ротмистра и полковника. В 1856 г. был переведён в Войско, а затем вскоре скончался. Женат был Иван на Марфе Петровне Карповой, правнучке М.И. Платова, и последующие Боковы считали себя потомками знаменитого донского полководца. Сын Иван Варсонофьевич Алексей Иванович. (Королёв В.Н. Старые Вёшки: Повествование о казаках. // Ростов н./Д: Кн. изд-во, 1991. с. 158 – 159).
Ок. 1835.**** Родился казак хутора Каргина Вёшенской станицы Пётр Анисимович Ковалёв (1835 – ноябрь 1913).
Род свой на донской земле Ковалёвы ведут издалека, пожалуй, со дня основания хутора Каргина (1797 г., 6 фев.). Глава семьи (отец Мартина и Алёшки) Пётр Анисимович Ковалёв происходил из семьи потомственного казака. Ещё не выйдя на льготу, пытался заниматься торговлей. Как свидетельствуют архивные документы, в 1860 г. (25лет от роду) он внёс наличными в Коммерческий суд через Казанскую почтовую контору пошлинные деньги на право открытия торговли в лавке на сумму свыше 300 рублей серебром (ГАРО. Ф. 338, оп. 2, д. 710, л. 58). Однако из-за большой конкуренции с иногородними купцами, да и своей неразворотливости торговля у него не пошла, и вскоре лавку он закрыл.
У казаков хутора Каргина Пётр Анисимович (1835 – 1913) пользовался большим авторитетом, его выбирали хуторским атаманом. Через его жизнь прошла большая часть истории хутора. Прошло всего 38 лет со дня основания Каргина, когда родился Пётр Анисимович. При нём в хуторе было открыто первое общественное заведение – молитвенный дом, затем построена одна из лучший в округе церквей – Покровская. При нём ставили ошелёванные, крытые жестью магазины, дома купцов и священников. В бытность его атаманом по царскому указу Военный совет принял положение о порядке открытия приходских училищ в Войске Донском. В 1875 г. общество хутора Каргина на своём сходе приняло постановление (приговор) об открытии в хуторе приходского училища. Этому воспротивилось Вёшенское станичное правление и атаман сотник Филимонов. Благодря настойчивости атамана Петра Ковалёва приговор каргинского общества был направлен директору Усть-Медведицкой гимназии и Войсковому Наказному атаману. В 1876 г. приходское училище в Каргине было открыто, и в этом была немалая заслуга Ковалёва.
Пётр Анисимович имел четырёх сыновей (Иван, Мартин, Алексей, Аким) и трёх дочерей. Умер он в ноябре 1913 г. в возрасте 78 лет в бедности; жена умерла годом раньше. Как вспоминают старожилы, четыре казака вынесли гроб, в двадцати шагах от двора похоронили рядом с женой на приходском кладбище. В отцовском курене с гуртом босоногой детворы стал жить второй по возрасту сын – Мартин Петрович.
Ковалёвы имели положенные казаку земельные наделы, быков, лошадей, и всё, что было нужно для жизни и несения службы. Пока были молодые и жив был отец, братья собирались в родительском доме, помогали друг другу обрабатывать землю, вместе обмолачивали и убирали хлеб. А потом дело пошло на разлад: дети оказались с ленцой, и нужда не заставила себя, долго стоять у ворот. Аким и Иван любили проводить время на охоте, днями гоняли волчьи выводки, лиси зайцев. Мартин также не проявлял большого старания, чтобы в доме приумножить достаток, подолгу и без нужды толкаться у магазинов, на рынках и ярмарках, а жена, наплодив столько детей, что их и «на воз не покладёшь» (последнего ребёнка родила в возрасте 53 лет) ни днём, ни ночью не знала отдыха. Да и последнее поколение «ковальчат» оказалась таким, что палец о палец не ударит, чтобы навести во дворе порядок: пройдёт мимо упавшего плетня и не поднимет, не поправит.
Особенно бедно жила семья погибшего на германской войне Ивана. Огромная и непосильная забота о шестерых детях легла на плечи его жены Акулины. Девочки-подростки за пятак нанимались мыть полы в доме дьякона Васильева. В редкий день, зажав в кулачке пятак, бежали на мельницу в кинотеатр. Лишний рубль и достаток стороной обходил их двор. Да и откуда было взяться этому рублю: продать нечего, а зарабатывают разве тем, что кому-нибудь перед праздником обмажут сарай или побелят хату.
Жена Ивана Ковалёва прожила трудную и долгую вдовью жизнь. У нею и Ивана был сын, ставший впоследствии инвалидом Отечественной войны. Старшая дочь, Агафья, вспоминала, когда Мартин с фронта привёз весть о гибели отца, она рассказывала Г.Я. Сивоволову, как мать, убитая горем, истошно ревела и рвала на себе последнюю рубаху, а они, прибежав с мельницы и забившись в угол и под лавку, смотрели на неё испуганными глазами.
Не легче жилось и Мартину. У него самая большая семья – 13 детей, один меньше другого. Младший сын Мартина с трудом вспоминал имена своих братьев и сестёр. Самое младшее поколение «ковальчат» (так их называли) табуном высыпали из своих дворов, чумазые, босые, с цыпками на ногах и потрескавшимися до крови пятками. Их ногам не старен был ни бурьян, ни колючий жабрий, которого так много было в сухой траве. Любимым занятиям «ковальчат» всегда была борьба.
Мартин Ковалёв до войны: низкорослый, коренастый в стареньком чекменишке и чириках; никогда не носил усов и бороды. Алёшка-безрукий также ходил в стареньком мундире, по воспоминаниям, носил, словно выращенную на солонцах реденькую бородёнку. У него не было кисти левой руки, за что его в хуторе называли Алёшка-косорукий. Давным-давно на военной службе во время стрельбы ему оторвало кисть руки, изуродовало лицо. С тех пор судорожно стала дёргаться щека, косить глаз, в минуты волнения Алёшка начал заикаться. Нужда научила его одной рукой сворачивать цигарки, не бездействовала и рука без кисти. Скирдовал ли он, косил ли сено, хлеб или полол мотыгой огород, на культю надевал небольшую петлю из широкого ремешка, вставлял в неё держак от вил или граблей; правой рукой крепко держал вилы, а левой, культёй, только поддерживал. Таким вот способом умудрялся работать. Алёшка был бездетным.
После гибели брата Акима (в 1919 г. во время артобстрела Каргинской шальной снаряд угодил в хату) и смерти его жены Алёшка-косарукий взял на воспитание пятерых Акимовских детей. Не обделяя вниманием и заботой Акимовских детей, Алёшка находил лишний кусок хлеба и ласковое слово и для детей погибшего брата Ивана.
Как инвалид, Алёшка-косорукий не подлежал мобилизации, не принимал участие в восстании. Владеть одновременно конём и шашкой с помощью одной руки нельзя: невозможно и в пешей сотне воевать с одной рукой.
В отличие от скрытного, угрюмого брата Мартина, он, Алёшка Ковалёв, был мягким, добродушным, со вниманием и заботой относился к своим младшим братьям. В марте 1915 г. по хуторам и станицам Дона проводилась компания по сбору пожертвований для оказания помощи инвалидам войны. В списке принявших участие в этой компании есть и каргицы. Так, Лёвочкин (имевший по слухам более ста тысяч капиталу) и его компаньон Лиховидов вдвоём пожертвовали рубль, купцы Татаринов, Илья Каргин, жена купца Попкова – по 25 копеек, отец Михаила Копылова – 20, Алёшка-косорукий – 10, жена Мартина Ковалёва пожертвовала также 10 копеек (ГАРО. Ф. 6, оп. 1, д. 4020, л. 14).
Мартин Петрович Ковалёв третьночередником был мобилизован на германскую войну: как казак по мобилизации принимал участие в восстании. Небезынтересно знать, что в мае 1919 г., напуганные слухами о зверствах красных, Мартин, Алёшка и жена убитого Ивана с гуртом детей отступили за Дон, на Вёшенскую. Спустя полсотни лет в разговоре с Г.Я. Сивоволовым дочь Ивана не могла толком ответить, от кого мать увозила их, голодных и оборванных детей, – так велик был страх.
Мартин и Алёшка-косорукий убиты не были. В декабре 1919 г., подчиняясь приказу окружного атамана, вместе со всеми казаками станицы Каргинской ушли в отступление на Кубань. В Новороссийске, припёртые к морю, молодые казаки, чтобы искупить свою вину перед Советской властью, вступили в конную армию Буденного. Старые и непригодные к военной службе, никому не нужные, в огромном водовороте человеческих судеб, бросив всё, что увозили с собой, расходились по домам.
Ранней весной без лошади и подвод к своим голодным детям пришли Мартин и Алёшка. В Каргинской на ноги становилась Советская власть, прошли выборы, казаки готовились к посевной. Не имея лошадей и быков, Мартин и Алёшка снова нанялись в пастухи. Оба долгое время не могли во двор привести какую-нибудь скотину.
В конце двадцатых годов было разрешено устраивать ярмарки и рыночную торговлю. Ярмарки по-прежнему устраивали на прогоне, напротив дворов Мартина и Алёшки. Мартин был завсегдатаем на ярмарках, с утра до вечера толкался, по-хозяйски приглядывался к лошадям. И однажды на смех всем казакам облюбовал и привёл домой верблюда. Ходил слушок, что он его выиграл в карты, но Мартин твёрдо уверял: верблюда купил у астраханского калмыка по сходной цене, верблюд хороший, в хозяйстве заменит и коня и быка. Двухгорбого купил у него бывший хозяин дореволюционной монопольки. В паре с конём запрягал его в бричку и отправлялся в дальние края за «рыковкой».
Зимой 1933 г. во время так называемого саботажа на Дону, не взывая о помощи и сострадании, опухший от голода Алёшка-косорукий умер тихо и неслышно, лёжа на застывшей лежанке. Жена его ослепла. Приёмные дети покинули Алёшкину хату и ослепшую мать.
Мартин Петрович Ковалёв умер в 1947 г.
По воспоминаниям сына Мартина, до революции Александр Михайлович Шолохов не раз бывал у них в доме. На глазах Мартина рос и сам Михаил Шолохов.
Самый младший сын, Пётр Мартинович, работал токарем в совхозе «Каргинский», за добросовестный труд был награждён орденом Ленина. (Сивоволов Г.Я. «Тихий Дон»: рассказы о прототипах: Заметки литературного краеведа. – Ростов н/Д: Кн. Изд-во, 1991. с. 119 – 123).
1836, 1 янв.**** День обнародования Положения об управлении Войска Донского. Документ явился ПЕРВЫМ ОБЩИМ ЗАКОНОПОЛОЖЕНИЕМ, затрагивающим все стороны жизни Донского Войска. В этот день в Новочеркасск съехались все атаманы и депутаты от станиц, в т.ч. Вёшенской и Еланской.
1836, 21 авг.**** Хутора Верхнего Дона. «Объявление» депутатов Еланской станице в Комиссию о размежевании земель Войска Донского от 21 августа 1836 г.: земельная повинность, или «станичная тягость», исправляется еланцами следующим образом.
Весной, когда почтовый тракт из Усть-Медведицы на Казанку принимает всегда своё направление на хутора Плешаковские, между последними и станицей учреждается для экстренных случаев переправа через Дон; еланцы, «обязанные станичною седенкою» (отбыванием «тягости») и живущие на правом берегу реки, возят подводы на Усть-Хопёрскую и отправляют подводы на Вёшенскую и Букановскую станицы; когда Дон войдёт в берега, начинается общее отправление повинностей. (Королёв В.Н. Старые Вёшки: Повествование о казаках. // Ростов н./Д: Кн. изд-во, 1991. с. 188).
В 1836 г. Вёшки имели 22 левобережных хутора, в которых проживало до одной тысячи семейств, составлявших свыше двух третей всего населения станицы.
Долгое время в основе благосостояния верховых казаков лежало не хлебопашество, а скотоводство. Мигулинцы в 1836 г. даже подсчитали, что «для благосостояния домовитого казака» необходимо было иметь на одну душу мужского пола четыре лошади, пять голов рогатого скота и двадцать овец. В XIX в., особенно во второй его половине, вёшенские и еланские казаки не дотягивали до этой нормы: недоставало рабочего скота, и, сетовали вёшенцы, было маловато лошадей.
Неурожай 1836 г. сопровождался в Елани эпидемией холеры. Многие в названом г. не пережили неурожаи и эпидемию холеры.
В еланском юрту насчитывалось семьнадцать водяных мельниц.
Межевая комиссия в 1836 г. считала главными дорогами в Еланском юрту Гетманский шлях и почтовую общей длинной пятьдесят две версты (еланцы сами добавляли в число важнейших ещё и солевозную), а в вёшенском юрту – почтовую, Гетман и Чумакский шлях, имевшие общую длину шестьдесят пять вёрст. Почтовая дорога официально называлась тогда Усть-Медведицким почтовым трактом, а неофициально – новый почтовой дорогой, «вновь учреждённой почтовой дорогой». Она шла из Усть-Медведицы через Елань, Вёшки и хутор Дубровский, оставляя влево Микулин, на Казанскую станицу, левой стороной Дона. В еланском юрту в половодье дорога принимала направление на Плешаковский, и сообщение между ними и Усть-Хопёрской станицей поддерживалась по правому берегу Дона. Дорога должна была иметь по закону тридцатисаженную ширину, но, ни в вёшенском, ни в еланском юрту такой ширины не имела. Длинна дороги по еланскому юрту исчислялась в тридцать шесть вёрст, по вёшенскому юрту – в двенадцать.
На казаках лежала обязанность чёткого и регулярного обслуживания тракта. В Елани и Вёшках имелись почтовые станции, размещавшихся по найму в частных домах. При станциях – по тройке лошадей, на которых нарезались по 46 десятин земли – пастбищ и сенокосных угодий.
Юртовая межа. В 1836 г. Вёшки вторично подали просьбу о земельных участках в 233 десятины строевого и дровяного леса и 320 десятин удобной земли, которые, по мнению Вёшенцев, незаконно переданы Войсковой канцелярией Еланской станице. Просьба Вёшек не нашла положительного отклика у межевой комиссии, которая отвела, что участок отстоит от Вёшек в восемнадцати верстах, а от Елани в трёх. (Королёв В.Н. Старые Вёшки: Повествование о казаках. // Ростов н./Д: Кн. изд-во, 1991. с. 304, 324, 342 – 343).
1836.**** Эпидемия холеры охватила Еланскую станицу. (Королёв В.Н. Старые Вёшки: Повествование о казаках. // Ростов н./Д: Кн. изд-во, 1991. с. 405).
1836.**** Войсковые леса. Решением войскового правления часть общинных станичных (в т.ч. и Вёшенских) лесов была передана в собственность Войска Донского, и впредь они именовались как войсковые леса. Войсковые леса предназначались для удовлетворения войсковых потребностей, а также потребностей тех станиц, в юртах которых не было лесов. В первую очередь древесина из войсковых лесов использовалась на постройку войсковых и станичных зданий, церквей, ремонт мостов, погорельцам, для отопления присутственных мест и другие войсковые нужды.
Все войсковые леса в то время делились на 12 кордонов. Во главе каждого кордона стоял смотритель из отставных штаб или обер-офицеров, который назначался войсковым правлением и утверждался войсковым наказным атаманом.
В подчинении смотрителя выделялись один конный урядник и несколько конных казаков из нестроевых.
