«МОСКОВСКИЙ ОБЩЕСТВЕННЫЙ НАУЧНЫЙ ФОНД А.И. Аврус ИСТОРИЯ РОССИЙСКИХ УНИВЕРСИТЕТОВ Очерки Москва ...»

Чтобы изменить социальный состав студенчества, университеты открыли широко свои двери для приема рабочих и крестьян, в 1918 г. были отменены вступительные экзамены, подача документов о полученном образовании. Фактически в университеты принимали всех желавших, кому исполнилось 16 лет. Это привело к резкому росту числа студентов: в Саратовском университете на 1 января 1917 г. было 1072 студента (из них около 70 женщин), на 1 января 1918 г.-2250 студентов (600 женщин), на 1 января 1919 г.-10242 студента (3709 женщин). Такой наплыв студентов вызывал серьезные затруднения: не хватало аудиторий и занятия проходили в 2-3 смены, многие студенты были неподготовлены к слушанию университетских лекций и оказывались совершенно беспомощны, когда дело доходило до лабораторных и семинарских занятий. Попытки профессорско-преподавательского состава провести проверку знаний вновь набранных студентов власти расценили как антисоветские действия и саботаж. Однако дальнейший ход учебы показал, что она многим не под силу, и в феврале 1919 г. при институте народного хозяйства им. Плеханова был открыт рабочий факультет, а затем они были организованы при всех университетах. В Постановлении НКП от 11 сентября 1919 г. указывалось: “Открыть при университетах республики подготовительные курсы, как автономные учебно-вспомогательные учреждения, имеющие целью подготовку в кратчайший срок рабочих и крестьян в высшую школу, присвоив им название рабочих факультетов”. Рабфаки имели целью изменить социальный состав студенчества, подготовить рабоче-крестьянскую молодежь, не имевшую среднего образования, к учебе в вузах. Первоначально срок обучения на рабфаках установили в 6 месяцев, но это оказалось явно недостаточно и его продлили до 2, а затем и 4 лет. Набор на рабфаки проводился только по направлениям райкомов РКП и комсомола, фабрично-заводских профсоюзных комитетов. К концу гражданской войны насчитывалось 74 дневных рабфака и 14 вечерних, на них обучалось несколько десятков тысяч человек. На рабфаках значительное число студентов состояло в компартии и комсомоле. Все студенты рабфаков получали стипендии, им выдавались красноармейские пайки. Они, по мнению партийных и советских руководителей, должны были стать опорой советской власти в вузах. В Резолюции 1-го Всероссийского съезда рабфаков указывалось: “Рабочий класс должен завоевать высшую школу, как таковую, приспособленную к потребностям пролетарского государства. Высшая школа должна понять, что рабфак обеспечивает ей беспрерывный приток студентов из рабочего класса, пролетаризирует ее и в отношении изменения социального состава студенчества и изменения методов преподавания и реформы науки по ее содержанию”.

Постановлением Советского правительства в 1918 г. были отменены всякие экзамены в вузах, т. е. исключался любой контроль за знаниями студентов. Для уравнивания профессорско-преподавательского состава были отменены все ученые степени и звания, теперь все желавшие могли занять должность профессора, если они готовы были читать лекции в вузе. В результате многие доценты, преподаватели и даже посторонние к вузам люди стали профессорами. Ввели положение о том, что нельзя более 15 лет работать в одном университете на преподавательской работе, а надо переходить на другую работу или выдержать всероссийский конкурс. В результате в Московском университете 90 из 99 профессоров должны были пройти этот конкурс, а 175 доцентов, приват-доцентов и других лиц сразу получили звание профессора.

Как встретили советскую власть и ее нововведения преподаватели и студенты университетов? Большинство источников свидетельствуют, что основная масса профессоров и студентов отрицательно отнеслась к взятию власти большевиками, многие университетские Советы отказались признать новую власть. Особенно упорное сопротивление университетских кругов встретило стремление большевиков ликвидировать всякие проявления университетской автономии, полностью подчинить университеты ведению Народного комиссариата просвещения. В течение ряда лет шла борьба партийных ячеек и государственных органов за то, чтобы сломить сопротивление университетской общественности, сократить права ректоров и Советов университетов, направить туда комиссаров для руководства всеми делами. Одним из путей решения этой проблемы большевики считали проведение репрессий против инакомыслящих. Не случайно значительное число профессоров и студентов оказалось среди репрессированных в те годы или вынуждено было спасаться бегством. В результате страна понесла колоссальные потери интеллектуальной собственности.

В первые месяцы после взятия власти большевики уделяли высшей школе мало внимания, поэтому действовали прежние университетские Советы и Правления, руководили университетами те же ректоры, чувствовавшие себя сравнительно независимо от новой власти. Но уже весной 1918 г. в общем контексте политики в отношении буржуазных специалистов, намеченной Лениным в “Очередных задачах Советской власти”, началась работа по завоеванию университетов, перестройке их внутренней жизни, подчинению интересам правящей партии. М. Н. Покровский, отвечавший долгие годы в Народном комиссариате просвещения за высшую школу, писал, что многие принципиальные вопросы политики в отношении вузов решались при непосредственном участии или по совету Ленина. Так, Ленин решительно выступал против всякой университетской автономии, считая ее буржуазным пережитком, недопустимым при диктатуре пролетариата. Ленин высказал идею создания рабфаков, чтобы помочь рабочим и крестьянам получить высшее образование. Он же предложил план переподготовки всех вузовских преподавателей на марксистской основе, а тех, кто не желал переходить на марксистские позиции, отстранять от работы в вузах. В декабре 1920 г. Совнарком издал постановление о реорганизации преподавания общественных наук. Были подготовлены новые программы с помощью зарубежных ученых марксистов, составлены списки лиц, которым можно было поручить преподавание общественных наук по этим программам.

Уже в январе 1918 г. Луначарский на заседании просветительной секции III Всероссийского съезда Советов поставил вопрос о реформе высшей школы, а саму разработку реформы НКП начал весной 1918 г. после переезда Совнаркома в Москву. В Народном комиссариате просвещения существовало несколько точек зрения на будущее университетов. Луначарский на первых порах был сторонником полной их ликвидации, заявляя, что университет- это фабрика дипломов, необходимых для карьеры, и в такой своей функции не нужен при власти трудящихся. Зав. отделом вузов НКП П.К. Штернберг предлагал разделить университеты на две секции: научную и практическую. В первой готовить только научных работников, тут не надо проводить лекции, лишь семинары и практические занятия; во второй — практических работников для экономики и культуры, здесь на первом курсе общие лекции, выяснение подготовленности студентов. Проект Штернберга был одобрен государственной комиссией и предложен к обсуждению в вузах. Но появились вскоре тезисы Покровского, в основном одобренные Лениным и Политбюро, за исключением пункта об университетской автономии. Тезисы Покровского предусматривали: бесплатное обучение в университетах; уничтожение дипломов при поступлении и окончании; уничтожение ученых степеней; обязательный открытый конкурс для всех преподавателей; выборность профессуры на краткий срок (не более 5 лет); коллегиальность управления университетом,обязательное участие университетов в распространении знаний среди масс; создание ФОНов; преобразование учебных планов других факультетов, широкий обмен учеными и преподавательскими силами между университетами. На основе этих тезисов был подготовлен проект “Положения о Российских университетах”, который был предложен 400 участникам Всероссийского совещания деятелей высшей школы в Москве в июле 1918 г. В проекте предлагалось строить университеты на основе трех ассоциаций: научной, учебной и просветительской; управление коллегиальное, но с преобладанием внеуниверситетских сил, чтобы парализовать воздействие буржуазной профессуры. К. А. Тимирязев выпустил брошюру “Демократическая реформа высшей школы”, в которой поддержал проект.

Совещание прошло в острой полемике авторов проекта и их защитников с большинством представителей профессуры. По ряду положений удалось достигнуть компромисса: признан принцип бесплатности университетского образования, отмечена необходимость демократизации студенчества, одобрили создание кафедр по изучению социализма, объединение научной и учебной ассоциаций. Но профессура не делала уступок в вопросе университетской автономии, требовала, чтобы внутренние перемены в университетах совершались без давления извне.

По предложению проф. МУ С.А. Чаплыгина была создана комиссия для выработки нового проекта, которая заседала 15-23 июля 1918 г. Представители профессуры защищали свои предложения, которые одобряло большинство университетов.

Пока на местах шло обсуждение нового проекта, СНК принял Постановление “ О приеме в вузы РСФСР” и Декрет о правилах приема в вузы. Эти документы не во всем соответствовали компромиссным решениям, и поэтому ряд профессоров Московского университета предложили бойкотировать Второе Всероссийское совещание по реформе высшей школы, проходившее в Москве 4-8 сентября 1918 г. Чтобы обеспечить прохождение проекта НКП, состав участников совещания был изменен так, что представительство от студентов равнялось профессорско-преподавательскому. Однако и это не помогло, ибо большинство участников поддержали требования профессоров об университетской автономии. Попытки Луначарского, Покровского и др. опереться на левое крыло профессуры и студенчества не дали желаемого результата, поэтому правительство признало невозможность сразу провести единую реформу высшей школы и решило действовать путем издания отдельных декретов и нормативных актов. В феврале 1919 г. в Наркомпросе был создан Главный ученый совет (ГУС) под председательством М. Покровского, на который возложили руководство всеми преобразованиями в высшей школе. Анализируя проводившиеся в Советской России реформы, В. Булгаков отмечал, что университеты по-прежнему остаются под властью государства, не получают необходимой для их развития свободы.

В 1918/1919 уч.г. прием студентов в университеты был неограничен по времени: принимали весь год, университеты оказались переполненными. Когда в ряде университетов профессора решили отсеять неподготовленных путем собеседования перед лабораторными и практическими занятиями, НКП категорически запретил любую проверку знаний студентов. В ноябре 1918 г. принято постановление НКП об отмене государственных экзаменов, упразднении дипломов и свидетельств об окончании вузов, текущие экзамены могли проводиться в любое время по согласованию с преподавателем.

С сентября 1918 г. в университеты начали назначать правительственных комиссаров с правом вето на все решения ректора, Совета, Правления. С 1 января 1919 г. должны были освобождаться от работы в вузах все профессора и преподаватели, у которых заканчивался 10-летний срок пребывания в данном вузе, и все лица с 15-летним стажем педагогической деятельности.

Одновременно создавалось студенческое самоуправление с целью противодействия профессорам, не лояльным к советской власти. Разрешены были общие собрания студентов, выборы Советов студенческих старост тайным голосованием. Студенты в большом количестве вводились в составы университетских Советов, различных комиссий, они стали участвовать в решении всех вопросов университетской жизни, за исключением выборов на должности преподавателей.

В годы гражданской войны в университетах происходило образование коммунистических и комсомольских ячеек. Руководство РКП хотело с их помощью завоевать университеты, сломить сопротивление противников советской власти и повести за собой колебавшихся. Так, первая комсомольская ячейка была создана на рабфаке 1-го Московского университета в октябре 1919 г. Партийные и комсомольские ячейки пытались вмешиваться во все университетские дела и уже тогда стремились в ряде случаев подчинить себе ректора, Совет, Правление, навязывать им свои предложения. Это, естественно, вызывало недовольство профессоров, считавших недопустимым вмешательство в решение академических вопросов не очень компетентных лиц. Старая профессура не могла привыкнуть к тому, что политическая партия создавала в вузах партийные организации. Ректор Петроградского университета проф. Шимкевич В.М., когда к нему обратились по вопросу создания парторганизации, сказал: “Тут университет. Какое же отношение к нему имеет коммунистическая партия? Я не возражаю против ее существования, но к чему она в этих стенах?” Это заявление и другие независимые действия ректора послужили основанием для обвинения его в антисоветской деятельности и освобождения от занимаемой должности. А вскоре в ПГУ была создана партийная организация, вслед за ней комсомольская.

В первые годы гражданской войны в университетах среди преподавателей коммунистов было очень мало, гораздо шире были представлены кадеты, октябристы и даже монархисты. Советские и коммунистические органы прилагали большие усилия, чтобы расколоть единство профессорско-преподавательского состава, перетянуть часть на свою сторону, изолировать, а затем и убрать непримиримых противников. Применялись различные методы работы с профессорско-преподавательским составом: от привлечения на свою сторону путем обеспечения сносных в те годы условий жизни до угроз и репрессий.

В 1920 г. на страницах «Известий Петроградского совета» и на ряде диспутов развернулась полемика вокруг университетов. Профессор М. К. Лемке опубликовал статью «Наша высшая школа», содержавшую выпады, крайне негативные оценки, бездоказательные обвинения в адрес профессоров, которые якобы думали только о добывании пайков, а студенчество аттестовывалось шкурниками, чиновниками, обеспеченными лодырями. Вслед за этой статьей было опубликовано еще несколько в таком же духе, в них вся ответственность за состояние вузов возлагалась на профессоров, а советская власть оказывалась не причем. Автор одной из статей призывал разрушить в университетах и институтах все, взять метлу и чисто их вымести. Многие видные ученые выступили против этих выпадов. Так, на диспуте в Дворце труда философ Л. П. Карсавин и социолог П. А. Сорокин выступили в защиту науки, говорили о неуважении новой власти к ней, ставили вопрос о свободе творчества и преподавания. В конце июня 1920 г. еще один диспут, где экономист Б. Бруцкус, историк И Гревс и тот же П. Сорокин дискутировали с М. Лемке, пытавшимся отстаивать свою позицию. А один из его сторонников объявил всю профессуру контрреволюционной. М. Лемке первоначально писал свои статьи под псевдонимом, а после того, как он признал свое авторство, студенты объявили ему бойкот.

В 1919-1920 гг., по инициативе Максима Горького, возникли Центральная и местные комиссии по улучшению быта ученых (КУБУЧ), которые решали задачу материальной поддержки видных деятелей культуры, спасения многих из них от голодной смерти. В их число попали и университетские профессора, но выдерживался идеологизированный подход: так, ученые-гуманитарии, чтобы получить паек КУБУЧ, должны были представить доказательства усвоения ими основ марксизма. В результате голода и холода только в Петроградском университете умерло в годы гражданской войны около 40 преподавателей, в том числе такие всемирноизвестные ученые, как академики Б. Тураев, А. Шахматов, А. Дьяконов, А. Лаппо-Данилевский (все гуманитарии).

Пытаясь сохранить независимость от политических страстей в обстановке гражданской войны, ученые Петрограда создали в декабре 1918 г. “Объединенный совет научных учреждений и высших учебных заведений”, который вел борьбу за автономию высшей школы, пользовался большим авторитетом в университетских кругах. Властные структуры старались ограничить и прервать его деятельность, противопоставить ему объединение красной профессуры, возникшее в Петрограде в 1920 г., но оно оказалось настолько радикальным, что очутилось в полной изоляции и вскоре распалось.

Что касается университетского студенчества, то до конца гражданской войны в его среде было мало коммунистов и комсомольцев (в основном на рабфаках), насчитывалось довольно значительное количество меньшевиков, эсеров, анархистов и т. п. Несмотря на все принятые советской властью меры, не удалось добиться, чтобы представители так называемых нетрудовых элементов оказались в университетах в меньшинстве.

От рассмотрения общего положения университетов в годы гражданской войны перейдем к выявлению некоторых сторон университетской жизни в отдельных из них. Так, в Петроградском университете руководящая группа профессоров отказалась признать Октябрьский переворот, отвергла предложение выступить инициатором обсуждения реформы высшей школы. В феврале 1918 г. Совет Петроградского университета принял решение: «... Ввиду переживаемого момента воздержаться от всяких сношений с Комиссариатом народного просвещения на неопределенное время, причем предоставить ректору и правлению университета разрешить вопрос, когда можно будет войти в деловые отношения с Комиссариатом...». В университете оказалось невозможным осуществить ряд Декретов советской власти: если бы попытались здесь провести в жизнь положение о 15-летнем преподавательском стаже (о нем говорилось раньше), то на физмате бы осталось 3 профессора, а на юридическом только двое. Только в 1919 г. начали налаживаться отношения коллектива Петроградского университета с Наркомпросом. Это стало возможным после заявления А. Луначарского, что университет представляет собой большую ценность, которую советская власть будет беречь и охранять.

Происходили большие изменения в количественном и половом составе студентов. Первоначально шел процесс увеличения числа студентов с 4325 в 1917/1918 уч. г. до почти 20 тыс. к 1 июля 1919 г., среди них уже свыше 11% составляли женщины. Затем прием начал сокращаться, мужская часть студенчества выбывала по различным причинам, и к концу гражданской войны женщины составляли до 70%. Совет старост в ПУ почти весь период гражданской войны находился под влиянием меньшевиков и эсеров и многое сделал для поддержки студенчества. В декабре 1919 г. в университете был открыт рабфак с первым набором в 200 человек.

В 1920 г. в Петрограде объединили три существовавших к тому времени университета и оставили в едином университете только три факультета: физико-математический с 5 отделениями, ФОН и просуществовавший два года медицинский. О масштабах ФОНа можно судить по тому, что в него входило 6 отделений с 96 кафедрами (первым деканом был Н. Я. Марр). Среди выпускников ПУ, готовившихся к педагогической работе, были в те годы такие выдающиеся в будущем ученые, как химик Н. Н. Семенов, математик И. М. Виноградов, филолог В. В. Виноградов, историк Д. Н. Насонов и др.

В особом положении оказался Томский университет, в который перебралось много профессоров и студентов из университетов Европейской России. В результате число студентов выросло до 4900 в 1919 г. В городе возник Союз студенческих старост, активно вмешивавшийся в управление всеми вузами. Уровень преподавания поднялся за счет приезда крупных ученых из Петроградского, Казанского, Пермского университетов. Профессора Томского университета активно участвовали в политической жизни Сибири, четверо из них являлись министрами в правительстве адмирала А. В. Колчака. В 1920 г. начался отъезд многих профессоров в университеты, где они прежде работали, а студенты оставались доучиваться в Томске.

Саратовский университет в рассматриваемый период пережил большие изменения в связи с открытием 4 новых факультетов, резким увеличением числа студентов. Многие кафедры существовали только на бумаге, ибо на 58 кафедр приходилось всего 25 ординарных профессоров. Правление университета во главе с ректором проф. В. Д. Зерновым стояло вне политики, требовало предоставления университету широкой автономии. Это вызвало конфликт с новой властью. В 1918 г. Губоно ввело в Правление университета представителей от рабочих, служащих и студентов, а коммунистическая ячейка повела борьбу против “засилья профессоров” под лозунгом защиты прав студентов и добилась смены ректора и равенства в Правлении профессоров и студентов.

В Московском университете почти весь период гражданской войны шла борьба с ректором, проф. М. М. Новиковым, бывшим членом кадетской партии, который резко выступал против радикальной ломки основ университетского самоуправления, проводимой Наркомпросом. В конце 1920 г. он был отстранен от руководства МУ, где создали Временный Президиум с включением в его состав представителей преподавателей, служащих, студентов, работников НКП. Он выбрал ректора из своего состава: проф. кафедры финансового права Д. П. Боголепова, члена РКП. Однако новый ректор оказался подвержен “левацким” ошибкам (в 1918 г. принадлежал к «левым коммунистам»), выступал против университетской автономии и свободы преподавания, вызвал резкое недовольство профессуры и был вскоре заменен проф. В. П. Волгиным, тоже коммунистом, но занимавшим более компромиссные позиции. В 1919/1920 уч. году в Московском университете шел пересмотр учебных планов на факультетах, увеличивался удельный вес практических занятий, семинаров. На медицинском факультете перешли на 6-летнее обучение, но в связи с потребностями гражданской войны проводили и ускоренные выпуски, и мобилизации студентов на трудовой фронт. Только на медицинском факультете сохранились экзамены и зачеты, но сдаваться они могли в любое время, по согласованию между студентом и преподавателем. В 1919 г. в Московском университете появилась первая женщина- профессор М. В. Павлова, возглавившая новую кафедру палеонтологии.

Созданный в 1920 г. Уральский университет в Екатеринбурге отличался по структуре от других: первоначально состоял из нескольких институтов (медицинский, горный, педагогический, сельскохозяйственный и т. д.), которые делились на факультеты. Вскоре медицинский институт переехал в Пермь, другие выделились в самостоятельные и сам УГУ был превращен в политехнический институт и только через несколько лет возродился как университет.

Харьковский университет, как и другие вузы Украины, претерпел в эти годы особенно крупные потрясения. В 1919 г. были упразднены должности ректора и проректора, на их место НКПУ назначал комиссара с чрезвычайными полномочиями. В 1920 г. Харьковский университет был полностью распущен, на его основе создали институт народного хозяйства, медицинскую академию, временные высшие педагогические курсы. Наконец, в 1921 г. НКПУ ликвидировал все украинские университеты как наиболее консервативную форму старого высшего образования, вместо них организовывались институты народного образования.

Таким образом, период гражданской войны ознаменовался серьезными переменами в университетской жизни, попытками коренной перестройки университетского образования. Были открыты новые университеты, увеличилось число факультетов в них, резко возросло количество студентов, изменился социальный и половой состав студенчества, велось наступление на университетскую автономию, вытеснялась старая профессура. Но полностью осуществить реорганизацию университетов и подчинить их новой власти в тот период еще не удалось.

Глава 6. От гражданской до Великой Отечественной войны

6.1. Советизация университетов в 20-е годы

Д

вадцатилетний период между гражданской и Великой Отечественной войнами в истории университетов отмечен особыми трудностями. В эти годы неоднократно предпринимались попытки сузить роль университетов, отстранить их от науки, сократить наборы до минимума и даже полностью прекратить их существование. Несколько раз подвергались чистке и репрессиям преподавательские кадры университетов, их состав почти полностью обновился, и не всегда это приносило положительные результаты. Постоянные и часто ничем необоснованные эксперименты с программами курсов, учебными планами, соотношением лекций и практических занятий, коллективными и индивидуальными формами отчетности студентов — все это не способствовало повышению уровня университетского образования, качества выпускавшихся специалистов. Кроме того, постоянное отсутствие средств у государства, при условии, что все университеты были государственными и не имели другого источника финансирования, привело к тому, что за 20 лет старые университеты не имели возможности построить для себя новые корпуса (а при росте числа студентов, увеличении количества практических занятий, открытии новых факультетов и кафедр это становилось необходимым), библиотечные здания, в лучшем случае получали неприспособленные для занятий помещения. Единственно, что в какой-то степени строилось в рассматриваемый период, студенческие общежития, ибо рост числа иногородних студентов в университетах и трудности с разрешением жилищного вопроса в крупнейших городах страны, где находились отечественные университеты, делали невозможной учебу приезжих при отсутствии общежитий. Общее количество университетов в 20-е гг. сократилось по сравнению со временем гражданской войны, ибо одни из них были закрыты (Смоленск, Ярославль, Самара, Астрахань и т.д.), другие слились (например, 1-й и 3-й московские). Несколько новых университетов открылось только в столицах ряда союзных республик (Алма-Ата, Фрунзе, Ереван и т.д.).

В начале 20-х гг. в условиях проводимой в стране новой экономической политики в университетах ощущалось некоторое оживление. Наряду с закрытием ряда вновь созданных университетов, старые университеты (Московский, Петроградский, Томский, Саратовский и др.) начали расширяться, ибо они обладали достаточным количеством квалифицированных кадров, в них сохранилась в значительной степени материальная база. Так, в Московском университете к лету 1921 г. насчитывалось более 26 тыс. студентов, почти половина из них на физмате, в 3 раза больше преподавателей, чем в 1913 г.

Однако уже в следующие годы в университетах произошло изменение внутренней обстановки, а для значительной части старой профессуры создавались невыносимые условия работы. Ленин писал в 1922 г. о позоре, когда “почти пять лет спустя после завоевания политической власти пролетариатом в его, пролетариата, государственных школах и университетах учат (вернее развращают) молодежь старые буржуазные ученые старому буржуазному хламу”. И началась борьба за вытеснение из университетов старой профессуры, особенно на гуманитарных факультетах. По Декрету СНК от 4 марта 1921 г. были ликвидированы философские и исторические факультеты, сокращено филологическое образование, прекратилось преподавание классических языков и классической филологии. В Томском университете был ликвидирован даже ФОН, и оставшиеся преподаватели гуманитарных предметов вместе с частью книжного фонда университетской библиотеки переведены в Иркутск. Не имея достаточных знаний, боясь проиграть в непосредственной схватке на научной почве так называемым буржуазным ученым, новое поколение марксистов, опираясь на всестороннюю помощь органов советской власти и коммунистической партии, повело дело к проведению чисток и изгнанию из университетов наиболее талантливых и самостоятельно мысливших ученых. Часть из них уже тогда попала в тюрьмы и лагеря, часть была выслана за границу, а некоторые, движимые патриотическими чувствами, считавшие себя обязанными остаться в Советской России и пережить все трудности вместе со своим народом, вынуждены были скрывать свои истинные взгляды, делали вид, что одобряли политику большевиков. Опубликованные в последние годы дневники, письма, воспоминания В. Вернадского, И. Павлова, Ю. Готье и др. позволяют увидеть, как крупнейшие ученые приспосабливались к новой жизни, сохраняя верность общечеловеческим идеалам.

В первой половине 20-х гг. продолжалась разработка положения о российских университетах, но на первых порах ограничились изданием отдельных положений для некоторых университетов. Такие временные положения действовали в Московском, Петроградском и ряде других университетов. В начале 1921 г. комиссия под руководством проф. О. Ю. Шмидта подготовила “Положение об управлении высшими учебными заведениями РСФСР”, принятое НКП. В этом документе указывалось, что во главе университета находится правление, назначаемое Главным управлением профессионального образования НКП. Ректор был одновременно председателем правления. Правление утверждало состав президиумов (деканатов) факультетов и все решения внутриуниверситетских органов. В правление входили представители студенчества, органов советской власти, профсоюзов и т.п., а профессура играла второстепенную роль.

Положение встретило неодобрительные отзывы в высших учебных заведениях, особенно со стороны профессоров, в ряде вузов возникли конфликты. Тогда действие положения приостановили и приступили к выработке нового, которое было обсуждено летом 1921 г. на конференции деятелей высшей школы и принято СНК РСФСР в сентябре 1921 г. Это был первый советский устав вуза, согласно ему университеты окончательно включались в общую систему советских организаций и учреждений, а ректоры стали ответственными советскими работниками. Упразднялась административная автономия университетов, ничего не говорилось о научной работе. Ректор Петроградского университета Н. Державин опубликовал брошюру, в которой заявлял, что лозунг автономии университетов был прогрессивен при царизме, а после Октябрьской революции этот лозунг — или проявление бессознательной наивности, или сознательной борьбы буржуазии с рабочим классом.

Согласно уставу члены Правления утверждались НКП. Правление назначало преподавателей и научных сотрудников университета и представляло в НКП профессоров для утверждения. В составе всех факультетских и университетских органов значительную часть составляли лица, непосредственно не имевшие отношения к университету (представители советских, партийных, профсоюзных, комсомольских органов и т. п.). Ликвидировались кафедры, вместо них создавались предметные комиссии на паритетных основах из преподавателей и студентов.

В университетах новый документ встретил неодобрение профессорско-преподавательского состава, что заставило внести в него ряд изменений, пойти на определенные уступки. В начале 1922 г. профессора МГУ отправили письмо в Совнарком, в котором описывали тяжелейшее положение университета и ставили вопрос: коренным образом изменить отношение к высшей школе или закрыть университеты. Некоторые меры были приняты, но главное внимание власти обращали на пролетаризацию студенчества и советизацию преподавателей. Одновременно началась чистка вузов от преподавателей, объявленных нелояльными к советской власти, и от социально чуждых студентов. По рекомендации чекистов в связи с забастовкой в МГУ часть студентов была призвана в ряды Красной Армии, а студенты-медики отправлены на борьбу с эпидемиями. По предложению студентов предметные комиссии в 1-м Московском университете сняли чтение курсов лекций таких известных профессоров, как М.К. Любавский, А. А. Кизеветтер, С. Н. Прокопович и др., обвиненных во враждебности к советской власти. В Петроградском университете в первой половине 20-х гг непрерывно шел процесс борьбы со старой профессурой, классово чуждым студенчеством. В конце 1923-начале 1924 г. было исключено около тысячи студентов, а весной 1924 г. еще 3 тысячи, под видом неуспевающих отчисляли нелояльных к советской власти. В результате изменился социальный состав студенчества, партийно-комсомольское ядро стало играть решающую роль в жизни университета, комсомольцы возглавляли все студенческие организации. Дольше всего сопротивлялась старая профессура на физико-математическом факультете, но и здесь проведенные административные меры привели к 1925 г. к изменению обстановки.

Процесс чистки в университетах занял несколько лет, и в 1925 г. в ряде документов отмечалось, что теперь вузовские преподаватели перешли на сторону советской власти, влились в ряды строителей нового общества, а студенчество серьезно изменило свой социальный облик, во многих университетах теперь большинство студентов составляли представители рабочей, батрацкой и бедняцкой молодежи, удельный вес выпускников рабфаков вырос среди студентов до трети, сотни студентов состояли в рядах РКП или РКСМ. Так, в ЛГУ в 1925 г. среди 4, 5 тысяч студентов было 600 комсомольцев и почти 800 выпускников рабфака. Все это позволило постепенно вводить положение во всех вузах, и оно действовало до 1930 г.

В 20-е гг. систематически проводились организационные перестройки внутри университетов: ликвидировались одни факультеты, сливались другие, проходило перепрофилирование, вместо широкой фундаментальной подготовки вводилась узкая специализация, забвению предавалась такая функция университетов, как подготовка студентов к научной работе. Государству диктатуры пролетариата не нужны были кадры юристов (ведь они могли поставить вопрос о нарушении властными структурами Конституции, законов, правовых норм), поэтому университеты лишались юридических факультетов; медицинские факультеты постепенно выводились из состава университетов и создавались на их основе медицинские институты; физмат стремились превратить в педагогический или технический факультет и т.д. Например, в Саратовском университете, получившем в 1922 г. имя Н. Г. Чернышевского, к 1924 г. все гуманитарные и естественнонаучные специальности были объединены в педагогический факультет, ФОН преобразован в факультет хозяйства и права, из старых сохранился только медицинский факультет. Таким образом, исчезал классический университет с присущим ему набором факультетов, с сочетанием широкой образовательной и научной подготовки.

Объективному наблюдателю было ясно, что все эти структурные изменения, ежегодные пересмотры учебных планов, курс на почти полную замену лекций практическими занятиями, внедрение бригадных методов занятий и многое другое, вводившееся в университетах в 20-е гг., не приносило желаемых результатов. Знания студентов, особенно выпускников рабфаков, были невысокими, ежегодно среди не выполнивших учебные планы оказывалось свыше 50% студентов физиков, математиков, химиков, процветало второгодничество, значительная часть студентов училась по 7-8 лет, не укладываясь в 4-летний срок (в отдельные годы своевременно оканчивало университет 3-5% студентов, поступивших на физмат).

Партийные и советские органы особое внимание уделяли в 20-е гг. двум факультетам: рабфаку и ФОНу. Сюда проводился тщательный классовый отбор, не допускались чуждые элементы. Поэтому был высок процент коммунистов и комсомольцев, составлявших большую часть университетских партийных и комсомольских ячеек и влиявших на решение всех вопросов университетской жизни. На этих факультетах, в первую очередь, был проведен отбор преподавателей по одному принципу: лояльность к советской власти, признание марксистской методологии.

Для воспитания всего студенчества в коммунистическом духе постепенно вводилось преподавание общественных дисциплин. Так, в постановлении СНК РСФСР от 4 марта 1921 г. «Об установлении общего научного минимума, обязательного для преподавания во всех вузах РСФСР» (подписано В.И. Лениным) указывалось, что вводятся такие обязательные предметы, как: Развитие общественных форм (семестр по 4 часа в неделю), Исторический материализм (семестр — по 3 часа), Пролетарская революция (2 семестра — по 2 часа), Политический строй РСФСР (семестр — по 2 часа), План ГОЭЛРО (2 семестра — по 2 часа). К середине 20-х гг. был определен обязательный минимум для всех факультетов, проводить занятия по этим предметам могли только преподаватели, стоявшие на марксистских позициях. Первоначально в политминимум входило изучение исторического материализма, политического строя и социальных задач РСФСР, курса “Капитализм и пролетарская революция”. В дальнейшем названия обязательных дисциплин менялись, и к началу 30-х гг. на всех факультетах читались политическая экономия, диалектический и исторический материализм, экономическая политика.

С середины 20-х гг., когда кадры старых специалистов были в значительной степени вытеснены, встал вопрос о подготовке к преподавательской деятельности выпускников университетов. С этой целью с 1925 г. в университетах начала открываться аспирантура, отбор в нее осуществлялся по рекомендации партийной ячейки, среди студентов выделялась категория выдвиженцев — это были коммунисты и комсомольцы, безупречного классового происхождения, проявившие себя, прежде всего, активностью в общественной работе.

В первой половине 20-х гг. в университетах появились профсоюзные организации, но носили они специфический характер. Студенты оставались членам тех профсоюзов, в которых они состояли до поступления в университет. Таким образом поддерживалась связь с производством. Поэтому вместо единой профорганизации существовало большое количество профсоюзных секций (так, в МГУ-1 в 1924 г. было 135 профсоюзных секций), а дети крестьян и студенты, не успевшие вступить в профсоюзы до поступления в университет, оказывались вне их. С середины 20-х гг. студенчество стало ориентироваться на профсоюзы по своей будущей профессии. При такой структуре профсоюзы не могли выражать общие интересы студенчества, а занимались частными проблемами небольших групп студентов.

Что являлось характерным для студенческой жизни 20-х гг.? Значительная часть студенчества активно занималась общественной работой, основное время уделяя выполнению разных поручений, участвуя в многочисленных митингах, собраниях, заседаниях, чистках и т. п. мероприятиях. Им было не до учебы, многие из них не заканчивали университеты, отзывались партийными, советскими, профсоюзными, комсомольскими органами на практическую работу, выдвигались затем на руководящие посты, но так и оставались на всю жизнь недоучившимися или, в лучшем случае, завершали образование заочно. Эта часть студенчества считала многие университетские предметы ненужными, ставила вопрос о сокращении сроков обучения, об узкой специализации, выражала часто недоверие старшему поколению преподавателей, стремившихся передать им фундаментальные знания, привить интерес к достижениям мировой культуры. В той части студенчества, которая принадлежала к социально чуждым советской власти слоям населения и была лишена возможности открыто проявить свою общественную активность, был выше удельный вес заинтересованных в серьезной учебе, стремившихся заниматься наукой. Именно из этой части студенчества вышли многие профессора и ученые, которые сохранили лучшие традиции российских университетов, связи с мировой наукой и обеспечили успехи отечественной системы образования в последующие десятилетия.

Для проведения массовых мероприятий при университетах открывались студенческие клубы. Один из первых был создан в 1922 г. в 1-м Московском университете, где под клуб приспособили университетскую церковь, несмотря на протесты многих служащих, преподавателей и беспартийного студенчества.

В начале 20-х гг. студенты вместо стипендий получали натуральные пайки: несколько буханок хлеба, 2-2,5 кг сельдей, 500 г подсолнечного масла в месяц. Паек выдавался всем рабфаковцам, многим студентам ФОНа, а на остальных факультетах меньшинству студентов, в зависимости от материального положения и социального происхождения. С 1922 г. вводились государственные стипендии, а в 1924 г. была установлена единая государственная стипендия в денежном виде, составлявшая первоначально около 20 руб. К середине 1927 г. в Ленинградском университете, например, стипендию получала треть студентов, по-прежнему все рабфаковцы и выпускники рабфака на других факультетах. К концу 20-х гг. было установлено, что стипендию должны получать 75% студентов и при этом в большей степени стала учитываться их успеваемость.

О материальном положении студентов в середине 20-х гг. можно составить представление по данным, приведенным в “Саратовских известиях” в декабре 1924 г. Так, среди студентов Саратовского университета не имело соответственно полу собственных брюк и юбок 4,7 % и 13,9 % (т. е. студенты носили их по очереди), были студенты, вообще не имевшие белья; только 2-3 % студентов систематически употребляли в пищу молоко и коровье масло, а более 70 % обходилось без них; 8,7 % учившихся в университете совсем не обедали, питались только всухомятку.

Серьезной проблемой для университетов являлось обеспечение студентов общежитиями. Для оказания помощи в этом вопросе возникли комиссии по улучшению быта студентов, студенческие кооперативы, кассы взаимопомощи. В 1924 г. было создано Всесоюзное общество помощи пролетарскому студенчеству во главе с Н.А. Семашко, вводились отчисления от зарплат руководящих работников, членов РКП (б) в фонд помощи студенчеству.

Во второй половине 20-х гг. у государства появилась возможность выделить некоторые средства на капитальное строительство в ряде университетов, закупку нового оборудования и книг. Так, в Томском университете был проведен капитальный ремонт, создан крупный научный центр — Сибирский физико-технический НИИ. В Саратовском университете в 1926 г. построены несколько зданий клиник медицинского факультета.

Сравнительное благополучие университетов, достигнутые ими успехи были прерваны в конце 20-х гг., когда после шахтинского дела началась реорганизация всей системы высшего образования, приспособление ее к текущим нуждам экономики, усилился процесс борьбы с классово чуждыми элементами. Во всех крупных политических процессах конца 20-х — начала 30-х гг. среди обвиняемых значительную часть составляли университетские профессора и преподаватели, многие из них были приговорены к длительным срокам заключения, часть умерла в тюрьмах и лагерях. По так называемому «академическому» делу подверглись репрессиям выдающиеся ученые-гуманитарии, профессора Ленинградского университета. Среди них были академики Платонов, Тарле, член-корреспондент АН СССР Приселков и др.

Для осуществления сталинского плана форсированного строительства нового общества в СССР, проведения индустриализации, коллективизации, “культурной революции” не нужны были специалисты с университетским образованием. Достаточно было за 3 года получить узкую инженерную специальность, научиться командовать людьми, без раздумий и сомнений выполнять любое распоряжение начальства, особенно партийного. В такой атмосфере университеты были обречены на отмирание, о чем писалось в периодической печати, говорилось на совещаниях работников органов народного образования. Очень показательна в этом плане статья Г. Бровмана и Е. Поповкина в журнале «Революция и культура» (1929, № 21), в которой авторы заявляли, что университеты своей замкнутостью соответствовали корпоративности феодального общества, что они полностью оторваны от жизни, являются порождением культуры паразитических классов, выпускают из своих стен никуда не пригодных людей, паразитов, кроме медиков и юристов. Поэтому университет как единое целое должен быть уничтожен, превращен в ряд узкоспециализированных вузов, как это уже сделано на Украине.

За два года (1929-1931) в СССР количество вузов выросло со 152 до 701, из многопрофильных делали узкоспециализированные, делили здания, книжные фонды, оборудование, преподавательский состав. Из состава университетов выводились многие факультеты, на базе Саратовского университета за короткий срок было образовано 8 институтов, им были переданы и часть университетских помещений, и книги, и профессорские кадры, и студенты. Даже ректор МГУ проф. А. Д. Удальцов заявлял, что университет надо расчленять, ибо он очень громоздок. В результате из состава Московского университета были выделены в качестве самостоятельных институтов геолого — разведочный, филологический, советского права и др. факультеты. В Составе МГУ остались лишь биологический, химический, физико-математический и рабочий факультеты. Все основные кадры гуманитариев из Московского университета оказались в МИФЛИ, где была сохранена университетская система гуманитарного образования. НКП упразднили многие университеты, превратив их в рядовые вузы (Нижегородский, Иркутский, Пермский, Дальневосточный и др.).

В связи с расширением сети пединститутов, которые готовили кадры для школы, появились предложения закрыть ряд университетских факультетов, в том числе физмат. И хотя удалось сохранить физматы в составе университетов, но прилагались большие усилия, чтобы их техницизировать. Все гуманитарные специальности были удалены из университетов и переданы или в пединституты, или в узкоспециализированные учебные заведения (из экономического факультета СГУ образовали планово-экономический и кредитно-экономический институты). Реорганизация коснулась многих сторон университетской жизни: ликвидировали коллегиальные органы управления (Правления, деканаты), упразднили факультеты (в МГУ образовали отделения, в ЛГУ секторы) и кафедры. В университетах резко сократилось число факультетов до 2-3, при этом обязательно оставался рабфак и еще 1-2, сохранявшихся, чтобы окончательно не похоронить университет. Значительно уменьшилось количество студентов в университетах и численность преподавательского состава. Если в Саратовском университете в 1930 г. было 5 факультетов, на которых училось 3,5 тыс. студентов и работало 54 профессора, то в 1932 г. осталось 710 студентов и 13 профессоров. Подобные изменения происходили и в других университетах.

Таким образом, в начале 30-х гг. университетская система в СССР переживала серьезный кризис, усилиями руководителей народного образования была поставлена на край гибели.

6.2. Восстановление и утверждение университетской системы

В ходе осуществления первой пятилетки были допущены серьезные ошибки во всех сферах жизни советского общества, а среди особенно пострадавших от непродуманных экспериментов оказались университеты, влачившие в начале 30-х гг. жалкое существование, лишенные большинства своих факультетов. К концу 1930 г. во всех университетах РСФСР насчитывалось немногим более 4 тыс. студентов, т.е. меньше, чем в России в середине XIX в. Тяжелое состояние университетов сказалось на всей системе высшего и общего образования в стране, на положении науки. Поэтому уже в 1930 г. начали осознаваться печальные последствия содеянного с университетами и стали приниматься меры к изменению их положения. В конце 1930 г. на третьей сессии Государственного ученого совета НКП обсуждалась программа реорганизации университетов таким образом, чтобы они играли главную роль в подготовке научно-исследовательских кадров и преподавателей для вузов и техникумов. Летом 1931 г. вышло Постановление СНК РСФСР, в котором указывалось, что университеты должны стать центрами подготовки научно-исследовательских кадров по естественно-научным и физико-математическим дисциплинам.

В связи с этим Наркомпрос предложил повысить требования к поступавшим в университеты; начали менять учебные планы в целях расширения преподавания фундаментальных наук, нахождения правильного соотношения теории и практики, подчинения практики студентов, в первую очередь, учебным задачам, а не производственным планам предприятий, где проходила практика. Вновь подчеркивалась роль лекций, осуждалось бездумное применение бригадного метода на всех курсах и на всех факультетах. В 1931 г. были восстановлены закрытые прежде университеты в Нижнем Новгороде, Перми, Свердловске.

19 сентября 1932 г. было принято Постановление ЦИК СССР “Об учебных программах и режиме в высшей школе и техникумах”. В этом документе указывалось на необходимость укрепить существовавшие университеты и создать новые в союзных республиках, где их еще не было. Университеты должны были превратиться в основные центры подготовки высококвалифицированных специалистов по общенаучным дисциплинам и педагогов для вузов и средней школы. Постановление окончательно отвергло бригадно-лабораторный метод, восстановило роль лекций в учебном процессе, ввело обязательные вступительные экзамены в вузы, защиту дипломных работ, проведение зимней и весенней экзаменационных сессий.

Университетам возвратили некоторые факультеты и специальности, изымавшиеся у них в предыдущие годы, прежде всего, химические факультеты, но гуманитарное образование еще оставалось за университетскими пределами и в сильно урезанном виде. Вновь возрождались научно-исследовательские институты при университетах, число их быстро росло. В 1933 г. открыли свои двери университеты на Украине после более чем десятилетнего перерыва. При этом украинские университеты сразу восстанавливались с гуманитарными факультетами. В российских университетах первые гуманитарные факультеты (исторические) появились в 1934 г. в Москве и Ленинграде, а в 1935 г. в Саратове. Затем начали воссоздаваться филологические, экономические, философские, юридические факультеты, но только в немногих университетах. Медицинские, агрономические факультеты так и не были восстановлены, и поэтому отечественные университеты до сегодняшнего дня в своем большинстве не соответствуют европейскому стандарту классического университета.

Процесс восстановления университетского образования шел довольно быстро, и Нарком просвещения РСФСР А. С. Бубнов уже в 1934 г. заявил, что университеты вырастают в крупнейшие центры советской научной мысли. В 1938 г. в СССР насчитывалось 23 университета, из них 12 в РСФСР,4 — на Украине, 7 — в других союзных республиках. Самым крупным по числу студентов стал Ленинградский — 6 тыс. В среднем в университете было от 4 до 9 факультетов, обязательно физико-математический и химический, почти во всех биологический. Университеты получали индивидуальные уставы, в 1936 г. они были выведены из-под юрисдикции Наркомпроса и переданы в ведение вновь созданного Всесоюзного комитета по делам высшей школы.

Постепенно происходили большие изменения в студенческой среде: отмена классового принципа отбора, последовательное свертывание системы рабфаков, введение приема только с документом об окончании средней школы или среднего специального учебного заведения, обязательные вступительные экзамены — все это омолодило студенческую среду (теперь свыше 90 % студентов университетов стало моложе 23 лет), сократило удельный вес коммунистов среди студентов, сделало более разнообразным по социальному происхождению состав студенчества. В 1938 г. в университетах были введены единый студенческий билет и единая зачетная книжка.

Университеты переводились на пятилетний срок обучения на всех факультетах, вводились обязательные государственные экзамены по профилирующим дисциплинам, дифференцированная система оценок знаний. Постепенно практика студентов становилась тесно связанной с учебным процессом и переносилась на старшие курсы. Соотношение лекций и практических занятий было принято 1:1, и формы практических занятий старались разнообразить: семинары, специальные семинары, просеминарии, лабораторные работы и т. д. Во второй половине 30-х гг. с целью привлечения студентов к научной работе при кафедрах в университетах возникали студенческие кружки, проводились студенческие научные конференции: на факультетах, в масштабе всего университета и межуниверситетские. В Московском и Ленинградском университетах в конце 30-х гг. были опубликованы первые сборники студенческих работ. Многие отечественные и зарубежные исследователи отмечают, что именно из университетских студентов второй половины 30-х гг. выдвинулось то поколение советских ученых, которое обеспечило успехи отечественной науки во многих областях в послевоенные годы.

Во второй половине 30-х гг. усилилось внимание к подготовке кадров высшей квалификации, было восстановлено присуждение ученых степеней, в университетах развернулась защита диссертаций, быстро расширялась аспирантура. В Постановлении СНК СССР от 13 января 1934 г., которым восстанавливались ученые степени и звания, были сформулированы основные положения об аспирантуре, действующие до сих пор. После этого ежегодно расширялся прием в аспирантуру, и к началу 1939 г. в университетах РСФСР насчитывалось 1200 аспирантов, из них 464 учились в МГУ.

Закреплению преподавательских кадров в университетах способствовал переход от почасовой оплаты труда к штатно-окладной системе. Этот переход занял несколько лет, и только в 1937 г. почасовая система была окончательно отменена. В университетах, как и в других вузах, устанавливались определенные штаты, численность их зависела от количества студентов. Преподаватель мог состоять в штате только одного вуза и обязан был в среднем работать 5 часов в день (это охватывало все виды учебной и научно-исследовательской работы). Несколько повысилась заработная плата университетских работников: в 1938 г. профессор Саратовского университета получал 1000-1300 руб., доцент — 800-900 руб., ассистент — 600 руб., деканам добавляли 50% от штатного оклада, за заведование кафедрой доплачивали 160-180 руб.

По мере сокращения рабфаков и уменьшения числа учившихся в них в стране возникала и получала развитие система заочного обучения. В университетах начало ей было положено в 1927 г., когда в МГУ открыли бюро заочного обучения юристов. С начала 30-х гг. заочное обучение в университетах расширялось, но особый толчок оно получило в связи с Постановлением СНК СССР от 29 августа 1938 г. “О высшем заочном обучении”, которым приравнивались очное и заочное образование, выпускники того и другого получали одинаковые дипломы. Это стимулировало повышение требований к студентам-заочникам.

Материальное положение студентов в университетах с середины 30-х гг. несколько улучшилось, что было связано с повышением стипендии, увеличением удельного веса получавших ее, строительством общежитий для иногородних. Об уровне материальной обеспеченности студентов можно судить по некоторым данным. Так, в 1935 г. студенческая стипендия составляла в среднем 93 руб. При этом обед в столовой стоил 1 руб.50 коп., хлеб — 1 руб.50 коп. за кг, сахар — 4 руб.60 коп. за кг, ботинки — 100-120 руб., зимнее пальто — 250-300 руб. В последующие годы соотношение студенческих стипендий и цен сохранялось примерно на том же уровне, но в 1940 г. была введена плата за обучение в вузе, что ухудшило материальное положение многих студентов и привело к уходу из университетов значительной части обучавшихся там.

Во второй половине 30-х гг. университеты как и вся система высшего образования подверглись чисткам и массовым репрессиям. Тысячи преподавателей оказались в лагерях ГУЛАГа, тюрьмах, лишены были возможности преподавать и вести исследовательскую работу. Многие погибли в эти годы, что, безусловно, сказалось на уровне работы университетов. Так, в Саратовском университете за три года было сменено и подвергнуто репрессиям несколько ректоров. В Ленинградском университете после убийства Кирова была проведена новая чистка, исключали из партии, высылали из Ленинграда как социально опасных многих преподавателей (в Саратове оказались такие крупные ученые из Ленинграда, как будущие академики Максимов и Никольский, ставший впоследствии членом-корреспондентом АН СССР Гросс).

Во второй половине 30-х гг. большие изменения произошли в крупнейшем университете страны — Ленинградском: выросло до 10 число факультетов, появились новые научно-исследовательские институты, почти вдвое увеличилось количество профессоров и доцентов, среди преподавателей университета в 1940 г. было 20 академиков и 22 члена-корреспондента АН СССР. ЛГУ проявил инициативу в работе со школьниками, организовав для них кружки, проводя олимпиады. В 1938 г. университет принял свой новый устав. Однако репрессии 1937 г. вновь больно ударили по ЛГУ: академик Капица писал председателю Всесоюзного комитета по делам высшей школы Межлауку, что в Ленинградском университете арестовано так много преподавателей, что некому читать курсы лекций. Был репрессирован и директор (в 30-е гг. так именовали ректора) ЛГУ Лазуркин, погибший в тюрьме. Во второй половине 30-х гг. на биологическом факультете университета появился профессор Т. Д. Лысенко и с помощью парткома начал вытеснять генетиков. Несмотря на трудности и репрессии, в ЛГУ работали много, упорно, увлеченно. На основе курсов лекций крупных ученых было подготовлено и издано в 1939-1940 гг. значительное количество учебников и учебных пособий.

С 1933 г. началось восстановление Томского университета: вновь создавались факультеты (первоначально 4), появились лекционные курсы, занявшие ведущее место в преподавании, открыли НИИ биологии, перенесли производственную практику на 3-4 курсы, ввели педагогическую практику на всех факультетах, в 1939 г. открылся географический факультет, а в 1940 г. — историко-филологический. В 1934 г. было торжественно отмечено 50-летие Томского университета, хотя на самом деле он открылся в 1888 г. За 1935-1938 гг. в ТГУ число студентов выросло в 2,5 раза, а с 1940 г. оно начало сокращаться в связи с введением платы за обучение и установкой на выдачу стипендий только при наличии отличных и хороших оценок. В 1939 г. был утвержден индивидуальный устав ТГУ.

Харьковский университет возобновил свою деятельность, как и все университеты Украины, в октябре 1933 г. в составе 7 факультетов (сразу были открыты и гуманитарные факультеты), но переживал первые годы серьезные трудности: не хватало преподавателей высокой квалификации, всего 10 человек имело ученые степени, из 89 кафедр работало только 65, существовал систематический недобор студентов, ибо прием шел по социальному признаку и, в основном, за счет рабфака. Постепенно многие недостатки изживались: улучшалась материальная база, университету была передана Центральная научная библиотека Харькова, к 1940 г. почти в 2 раза увеличилось количество студентов, а число остепененных преподавателей достигло 200 человек, среди них 62 доктора наук и профессора.

Саратовский университет приступил к существенной перестройке своей работы с 1933 г., когда вместо отделений были сформированы 4 факультета: химический, биологический, физико-математический и геолого-почвенно-географический. В 1934 г. на этих факультетах училось 1160 студентов, среди работавших преподавателей было 16 профессоров и 28 доцентов. В 1935 г. осуществили первый набор 100 студентов на исторический факультет, а в 1938 г. геолого — почвено -географический факультет разделился на два: географический и геолого-почвенный. Число кафедр возросло с 27 в 1935 г. до 48 в 1939 г. При университете открылись научно-исследовательские институты геологии (НИИГ) в 1935 г. и математики и физики (НИИМФ) в 1937 г.

Крупным событием в жизни Саратовского университета явилось его 25-летие, отмечавшееся 6-10 апреля 1935 г. Подготовка к нему вызвала оживление общественной деятельности не только в университете, но и во всем городе. Как отмечал знаменитый хирург, академик С.И. Спасокукоцкий, участвовавший в юбилейных торжествах, им был придан всесоюзный и политический размах. Город был вычищен, гостей на вокзале встречало до 30 легковых машин, их разместили в наиболее престижной тогда гостинице “Астория ” (теперь ”Волга”). Торжественное заседание проходило в театре оперы и балета, речь об истории СГУ произнес профессор — медик Григорьев П.С., работавший в университете с 1919 г. От правительства СССР университет приветствовал Г. Н. Каминский — Нарком здравоохранения, сказавший, в частности, что все университетские здания должны отойти мединституту, а университету уже выделены средства для строительства новых зданий. В последующие дни состоялись встречи выпускников, научные конференции, банкеты. Юбилей дал толчок к дальнейшему развитию СГУ в предвоенные годы.

Московский университет начал новый период своей деятельности весной 1933 г. в составе 5 факультетов, в 1934 г. открытием исторического факультета приступили к возрождению гуманитарного образования. В дальнейшем росло число студентов и преподавателей МГУ, открывались новые кафедры и факультеты, расширялось заочное обучение (в 1937 г. 4 тыс. заочников). В связи с восстановлением ученых степеней в университете с 1934 г начались защиты диссертаций, и в 1939 г. в составе штатных работников МГУ насчитывалось 138 докторов наук и 211 кандидатов, в университете работало 14 академиков и 29 членов-корреспондентов Академии наук СССР.

Большие изменения произошли во второй половине 30-х гг. в составе студенчества МГУ: если в 1934 г. более половины студентов были старше 23 лет, то в 1940 г. таких осталось лишь 6%, удельный вес коммунистов среди студентов за эти годы снизился с 23% до 3%, а комсомольцы стали представлять более 3/4 всего студенчества. Основная масса студентов (свыше 80%) теперь получала стипендии. В августе 1939 г. был введен в действие новый устав МГУ, а в мае 1940 г. университету присвоено имя Ломоносова.

Таким образом, к началу Великой Отечественной войны университеты сумели преодолеть многие трудности на пути своего развития, восстановили свои позиции ведущих вузов страны. В их стенах обучалось в 1940 г. 70 тыс. из 650 тыс. студентов высших учебных заведений Советского Союза.

Глава 7. В годы Великой Отечественной войны

В

еликая Отечественная война Советского Союза отразилась на всех сферах и на всех сторонах жизни общества, сказалась на судьбе каждого человека. Не обошла она стороной и университеты. Преподаватели и студенты проявили высокую степень ответственности за судьбы Родины, стремление всеми силами служить делу победы над врагом. Уже в первые дни войны тысячи преподавателей и студентов добровольно заявили о готовности в рядах Красной Армии защищать свою страну, а те, кому отказали в их просьбе, рвались попасть в народное ополчение. Так, в Томском университете на фронт ушло 69 преподавателей и научных работников и 397 студентов, в Ленинградском 2500 человек оказалось в рядах Красной Армии и народного ополчения, в Московском — около 3000, в Саратовском — более 600. Значительная часть из них отдала на фронте свою жизнь за светлое будущее страны, мемориальные доски на университетских стенах и обелиски в университетских городках призывают нас вечно чтить память погибших. Тысячи посланцев университетов проявили героизм в ходе боевых действий, их ратный труд отмечен орденами, медалями, звездами Героев Советского Союза. Во многих университетах созданы музеи Великой Отечественной войны, с посещения которых первокурсники начинают знакомство с традициями своего университета.

Оставшиеся в тылу студенты и преподаватели, кроме занятий в университетах, принимали самое активное участие в сооружении оборонительных систем, трудились на предприятиях, заменяя ушедших на фронт рабочих, систематически выезжали в сельскую местность для проведения посевных кампаний и уборки урожая, участвовали в заготовках топлива на зиму и т. п. Особое место занимала забота о раненых, о семьях фронтовиков и погибших. Студенты и преподаватели шефствовали над ними, выступали с концертами перед ранеными, помогали в учебе детям погибших.

Многие университетские помещения были переданы для размещения госпиталей и эвакуированных заводов. Томский университет потерял большинство своих зданий, прекратили работу все университетские НИИ, местные власти хотели вообще закрыть его. В годы войны основная масса студентов совмещала учебу с работой (в МГУ до 80%), главным образом на оборонных предприятиях.

Особая страница в истории университетов — эвакуация в связи с фашистской оккупацией или угрозой таковой. Эвакуации подверглись все университеты Украины и многие российские (Воронежский, Ростовский, Московский, Ленинградский). Так, Харьковский университет был эвакуирован в Кзыл-Орду, где в 1942 г. его слили с эвакуированным Киевским в Объединенный украинский государственный университет, имевший первоначально 23 кафедры и 331 студента. Московский университет в октябре 1941 г. эвакуировали частично в Ашхабад, а в 1942 г. перевели в Свердловск. В Москве учебный год начался только в феврале 1942 г., в Ашхабаде приступили к занятиям в декабре 1941 г. около 1500 студентов и преподавателей. Условия для учебы и научной работы оказались очень трудными, летняя жара сказалась на здоровье многих москвичей, поэтому ректорат обратился с просьбой перевести университет в Свердловск. Профессор И. С. Галкин, бывший в те годы ректором МГУ, вспоминал об огромных трудностях переезда в Ашхабад, затем в Свердловск, о стремлении коллектива быстрее вернуться в Москву. Некоторые научно-исследовательские институты и лаборатории Ленинградского университета в августе 1941 г. вывезли в Елабугу, где был создан филиал. Тяжелые условия блокады города (за время блокады от голода и болезней погибло свыше 30 профессоров и более 60 доцентов) вынудили основную часть ЛГУ в феврале — марте 1942 г. эвакуировать в Саратов, где 1 апреля на базе Саратовского университета возобновили учебную и научную работу 189 преподавателей и 361 студент из Ленинграда. Преподаватели Ленинградского университета были размещены в лучших гостиницах города. В марте 1943 г. в Саратове приступили к работе научно-исследовательские институты ЛГУ: математики и механики, физики, биологии, физиологии и другие. В родном городе осталась небольшая часть коллектива (около150 человек) для сохранения университета в условиях войны.

Несмотря на эвакуацию, большие материальные и человеческие потери, университеты на новых местах налаживали работу, начинали учебный процесс, сотрудничали с местными вузами, активно участвовали в общественной жизни, продолжали выполнять правительственные заказы для фронта и т.д. Так, студенты и преподаватели Лениградского университета совместно с саратовцами участвовали в освоении Елшанского газового месторождения и строительстве первого газопровода Елшанка — Саратов, давшего топливо саратовским оборонным предприятиям и населению города. Профессора и доценты Ленинградского университета вместе с коллегами из СГУ открыли лекторий в 3 корпусе Саратовского университета, который посетили тысячи жителей города. Кроме того, ленинградцы прочитали несколько тысяч публичных лекций в школах, на предприятиях, в учреждениях, колхозах и совхозах Саратовской области.

По мере успехов Красной Армии на фронтах, освобождения университетских городов начался процесс возвращения университетов, возобновления их работы. Так, в Московском университете учебные занятия начались после полугодового перерыва в феврале 1942 г., а в 1943 г. возвратились находившиеся в Свердловске преподаватели и студенты. К реэвакуации Ленинградского университета из Саратова приступили весной 1944 г., летом студенты и преподаватели без каникул трудились над приведением университетских корпусов в порядок, и осенью 1944 г. ЛГУ открыл учебный год в своих прежних помещениях, к занятиям приступили 1700 студентов и 95 аспирантов. Коллектив Харьковского университета нашел по возвращении в город свои помещения полуразрушенными и разграбленными, общие убытки составляли 28 млн. руб. (в ценах 1940 г.). Но уже 1 сентября 1943 г. 120 студентов приступили к учебе, а к концу учебного года их было более 500. Медленнее возрождались университеты Воронежа и Ростова, понесшие особенно большие потери. Серьезную помощь в восстановлении университетов оказали университетские коллективы Саратова, Казани, Свердловска, Томска, Иркутска, поделившиеся своими библиотечными фондами, оборудованием, направившие туда часть своих преподавателей. Все это ускорило процесс возрождения университетов на освобожденной от оккупации территории.

В трудных условиях войны университетская жизнь продолжалась, хотя в ней произошли большие изменения. В 1941 г. было решено сократить срок обучения в университетах до 3 лет. Состоялось несколько досрочных выпусков. Резко уменьшилась мужская часть университетских коллективов и общее число студентов и преподавателей. Занятия сокращались по времени, приходилось сидеть в холодных, плохо освещенных аудиториях, особенно сложно было проводить лабораторные работы и производственную практику. Часть занятий переносилась в комнаты общежитий, которые немного оттапливались. Менялись учебные планы и вводились новые дисциплины, связанные с военными потребностями. Например, на исторических факультетах начали преподавать историю военного искусства, историю международных отношений и дипломатии, методику и организацию политико-просветительной работы и т.п.

По мере изменения хода войны в пользу Советского Союза университеты возвращались к довоенным порядкам. Уже в 1942/1943 уч. г. восстановлен был на большинстве факультетов 5-летний срок обучения, вновь увеличивался прием в университеты, постепенно в аудиториях появлялись фронтовики, вернувшиеся к учебе или вновь поступившие, росли партийная прослойка среди студенчества и удельный вес мужчин. К концу войны в ЛГУ насчитывалось свыше 3000 студентов и 750 преподавателей, в МГУ — более 6000 студентов (в том числе 1400 заочников), 408 аспирантов и 1197 преподавателей. За годы войны Московский университет выпустил более 4 тыс. специалистов, Томский — свыше тысячи. Открывались новые факультеты: в МГУ — философский, юридический, экономический, международных отношений (вскоре выделенный в самостоятельный институт — МИМО), в Свердловске — биологический, в Горьком — первый в стране радиофизический, в Саратове — выделился филологический, в Ленинградском были восстановлены юридический и восточный. Всего за годы войны была создана в университетах 81 новая кафедра, в том числе 30 в ЛГУ, 25 в МГУ, 16 — в Уральском университете. К концу войны в ЛГУ насчитывалось 130 кафедр, 200 лабораторий и специальных кабинетов, среди работавших в университете 36 академиков и членов-корреспондентов АН СССР. В Московском университете летом 1945 г. имелись 151 кафедра, свыше 100 лабораторий, более 2 тыс. преподавателей, из них 35 академиков и 52 члена-корреспондента АН СССР. К этому времени МГУ стал крупнейшим университетом страны.

Все годы войны в университетах не прекращалась научная работа, хотя тематика ее серьезно изменилась и была в основном подчинена военным нуждам. Несмотря на трудности военного времени, продолжались защиты диссертаций (106 докторских и 520 кандидатских в Московском, 14 докторских и 46 кандидатских в Томском, 6 докторских и 24 кандидатских в Саратовском и т.д.), проводились научные конференции, в 1944 г в Московском университете прошли первые Ломоносовские чтения, ставшие с тех пор традиционными. К концу войны возобновилась научная работа студентов, создавались кружки при кафедрах.

24 февраля 1944 г. в Саратовском театре оперы и балета им. Чернышевского состоялось торжественное заседание в связи со 125-летием Ленинградского университета.

Огромную лекторскую работу проводили преподаватели среди населения, только саратовские ученые прочитали свыше 2 тыс. лекций. Труд многих университетских преподавателей был высоко оценен, они награждались орденами, получали Государственные премии. В июне 1945 г. 4 профессора Ленинградского университета стали Героями социалистического труда: А. А. Байков, И. И. Виноградов, И. И. Мещанинов, А. Е. Фаворский.

Годы войны показали, что отечественная университетская система выдержала трудные испытания, а коллективы университетов внесли достойный вклад в достижение победы.

Глава 8. Восстановление и развитие университетов
в послевоенные годы

8.1. Первое послевоенное десятилетие в жизни университетов

В

послевоенные годы проблемы дальнейшего развития университетского образования, судеб университетов, их места в системе образования и жизни общества дискутировались во многих странах. Если накануне второй мировой войны на Западе распространялись идеи превращения университетов в центры подготовки образованных профессионалов, которым не обязательно и даже не нужно заниматься исследовательской работой (профессоров надо избирать из педагогов, а не из ученых — отмечал известный мыслитель ХХ в. Ортега-и-Гассет), то после окончания войны все большее влияние получали взгляды Карла Ясперса, изложенные им в книге “Идея университета” (1946 г.). Он считал необходимым развивать традиции гумбольдтского исследовательского университета, в котором ученые и студенты совместно заняты поиском истины. Так как истина раскрывается в процессе поиска, то исследование — первейшая цель университета. Вторая задача — обучение, ибо знание истины надо передавать. Кроме того, университет должен создавать личность с высокой интеллектуальной культурой, т. е. воспитывать, — это третья задача, и все они взаимосвязаны. Отстраниться от любой из них — означает потерять сам дух университетского образования. Чтобы успешно решать эти задачи, по мнению Ясперса, университет обязан сохранить и укреплять свои академические свободы.

Безусловно, идеи Ясперса оказывали влияние и на отечественные университеты, ибо они в послевоенные годы стремились совмещать все три задачи, но в условиях тоталитарного режима, при отсутствии подлинной университетской автономии сделать это было очень трудно и осуществлялось часто в извращенных формах. Так, поиск истины происходил в разрешенных рамках официальной идеологии, стремившейся подчинить себе не только гуманитарные, но и естественные науки (сессия ВАСХНИЛ в 1948 г. по вопросам генетики, отвержение кибернетики как буржуазной лженауки, попытка осуждения крупнейших ученых-физиков, к счастью, неудавшаяся, и т.п.). Передача знаний студентам также ограничивалась тем, что было разрешено, малейшее отступление преподавателя от утвержденной программы могло ему дорого обойтись. В воспитательном процессе основное внимание уделялось подготовке в стенах университетов специалистов, преданных делу Коммунистической партии, способных выполнить любые ее решения без всяких раздумий,не отягощенных сомнениями и размышлениями по поводу происходившего вокруг. Поэтому, с одной стороны, из наших университетов выходили специалисты высокого класса, имевшие неплохую подготовку в области фундаментальных наук, способные обеспечить научно-технический прогресс страны, с другой стороны, выпускники университетов оказались зашоренными идеологическими барьерами, недостаточно были знакомы с достижениями науки за рубежом, не имели ясного представления ни о своей стране, ни об обществе за пределами СССР. Эти издержки университетской системы в нашей стране особенно проявились в последней четверти ХХ в.

В первые послевоенные годы значительное внимание уделялось восстановлению пострадавших от оккупации и военных действий университетов, которое в основном завершилось к концу 40-х гг. Постепенно начали открываться новые университеты в столицах союзных республик (Кишинев, Ашхабад, Фрунзе и т. д.), и к 1951 г. уже все союзные республики имели свои университеты. Был восстановлен Дальневосточный университет. Если накануне войны в СССР насчитывалось 29 университетов с 76 тыс. студентов, то в 1955 г. в 33 университетах обучалось 185 тыс. студентов и 5 тыс. аспирантов, около 10% всех студентов страны. В 1946 г. все факультеты университетов ввели 5-летний срок обучения. В этом же году было образовано Министерство высшего образования СССР, и все университеты перешли в его подчинение.

Министерство утвердило типовой проект университетского устава, на основе которого начали разрабатываться и приниматься индивидуальные уставы отдельными университетами. Одновременно ряд ведущих университетов стал переходить и на индивидуальные учебные планы, что позволило лучше использовать их педагогический и научный потенциал, быстрее перестраиваться на подготовку специалистов по новым специальностям. В послевоенные годы в университетах увеличивалось количество факультетов. Так, в Томском университете появились юридический, механико-математический и радиофизический факультеты, в Ленинградском общее число факультетов к 1956 г. достигло 13. Наряду с этим, шел бурный рост количества студентов. В Томском университете за 10 послевоенных лет численность студентов выросла более чем в три раза, в Саратовском университете — в 2 раза, в Ленинградском — почти в 5 раз, а Московский превратился в один из крупнейших в мире, доведя число студентов до 22 тыс. и аспирантов почти до 2 тыс.

В послевоенные годы произошли серьезные изменения в составе самого студенчества. Первые пять послевоенных приемов в университеты дали большое число студентов, пришедших в учебные аудитории из рядов Советской Армии, недавних фронтовиков, людей, не имевших возможности учиться в условиях войны. Поэтому шло повзросление студенчества, увеличение удельного веса коммунистов. С начала 50-х гг. вновь основная часть принимавшихся в университеты — выпускники средней школы. Именно в эти годы начался быстрый рост числа студентов-заочников, заочные отделения открылись почти на всех факультетах и постепенно число обучавшихся на них достигло трети и более от всего состава студентов. Например, в Саратовском университете в середине 50-х гг. на 3 тыс. студентов дневного обучения приходилось около 2 тыс. заочников, в Ленинградском на 10 тыс. дневников — 4 тыс. заочников и вечерников.

С 1946 г. в отечественных университетах появились первые иностранные студенты из стран народной демократии. Прежде всего, они начали учиться в МГУ, а затем и в других университетах. Например, в Саратовском университете первые иностранные студенты появились на историческом факультете в 1949 г. — граждане Румынии. После них прибыли студенты из Польши, Чехословакии, КНР, ГДР и др. стран. Обучались они в основном на гуманитарных факультетах. Всего в 1949 — 1954 гг. в СГУ обучалось 110 иностранных студентов, а затем их перевели в московские и ленинградские вузы. Саратов же на несколько десятилетий оказался закрыт для иностранных студентов, как и многие другие университетские города, где были сосредоточены предприятия военно-промышленного комплекса (ВПК)

Открытие новых факультетов и кафедр, создание большого количества НИИ и университетских лабораторий, бурный рост студенчества, прежде всего, за счет иногородних и сельской молодежи — все это требовало расширения учебных площадей, строительства новых корпусов и общежитий. Уже в 1945 г. ученые и преподаватели МГУ обратились с письмом к Сталину, в котором ставили вопрос о необходимости создания нового комплекса зданий университета в соответствии с потребностями учебной и научной работы. Понадобилось три года для всесторонней разработки проблемы и подготовки решения Совета Министров СССР, принятого 15 марта 1948 г., о строительстве комплекса МГУ на Ленинских горах, где в конце XVIII в. предлагал сооружение университета великий русский архитектор Баженов. Величественное здание МГУ должно было стать выдающимся памятником сталинской эпохи, олицетворять заботу вождя о науке и образовании, оказать влияние на формирование нового архитектурного облика Москвы — столицы мировой социалистической системы.

За сравнительно короткий срок (5 лет), широко используя принудительный труд, удалось возвести первую часть нового комплекса МГУ, занятия в нем начались 1 сентября 1953 г. Первоначально здесь были размещены естественные факультеты и студенческие общежития, находились дома для преподавателей, а в конце 70-х — начале 80-х гг. рядом вошел в строй комплекс зданий гуманитарных факультетов.

Новое строительство проводилось и в периферийных университетах. Так, в Саратове был построен 5-й корпус университета; благодаря настояниям и усилиям директора НБ СГУ В. А. Артисевич началось возведение прекрасного здания библиотеки, украсившего город. В Харькове в 1953 г. на месте разрушенного во время войны Дома проектов приступили к строительству нового главного здания университета.